Александр Дюма - Сальватор

Мы оставили нашего приятеля Петрюса в роли сиделки у постели больного дяди, графа Эрбеля. Именно из дома графа он написал Регине письмо, в котором сообщил о том, что, когда пройдет приступ подагры и он снова станет свободным, он немедленно встретится со своей прекрасной возлюбленной.

Но подагра, увы, похожа на кредиторов: она не покидает вас до самой смерти. То есть до тех пор, когда иначе поступить уже не может.

И приступ подагры у графа Эрбеля проходил не так скоро, как на это надеялся его племянник. Более того, он с каждым часом все усиливался. И генерал, в один из приступов, подумал уже было избавиться от подагры, покончив жизнь самоубийством.

Петрюс нежно любил своего дядю. Догадавшись о его замыслах, он сумел с помощью нежных слов, двух-трех слезинок так уговорить генерала, что тот отказался от своего ужасного плана.

Однажды, когда они были вдвоем, к ним в комнату вихрем влетела маркиза де Латурнель, вся в черном.

– О! – воскликнул граф Эрбель. – Неужели смерть моя так близка, что она прислала ко мне самую большую муку в моей жизни?

– Дорогой генерал, – произнесла, стараясь говорить как можно взволнованнее, маркиза де Латурнель.

– Что случилось? – грубо спросил граф. – Вы не можете дать мне умереть спокойно, маркиза?

– Генерал, знаете ли вы о несчастьях, произошедших в доме Ламот-Уданов?

– Я понял, в чем дело, – сказал граф Эрбель, хмуря брови и сжимая губы. – Вы догадались о том, что мы с племянником ищем самую короткую дорогу, чтобы уйти из жизни, и вы пришли нам в этом помочь.

– Вы сегодня не очень-то веселы, генерал.

– А с чего веселиться? – ответил граф, поглядев сначала на маркизу, а потом на свою ногу, – подагра и…

Он собрался было сказать вы, но одумался и спросил:

– Так что же вам от меня нужно?

– Вы согласны выслушать меня? – радостно спросила маркиза.

– А что мне остается делать? – ответил граф, пожимая плечами.

Затем, обращаясь к племяннику, сказал:

– Петрюс, ты три дня не дышал парижским воздухом. Я отпускаю тебя на два часа, дитя мое. Зная длительность разговоров, которые ведет госпожа маркиза, я уверен, что беседа наша не закончится до твоего возвращения. Но не больше двух часов, слышишь? Иначе я за себя не ручаюсь!

– Я буду здесь через час, дядя! – воскликнул Петрюс, горячо пожав руки генерала. – Только забегу домой.

– Ба! – воскликнул тот, – если тебе надо кого-то навестить, не стесняйся.

– Спасибо, дядя! – сказал молодой человек. Он поклонился маркизе и вышел из комнаты.

– Теперь мы одни, маркиза! – сказал полусерьезно-полунасмешливо граф Эрбель после ухода племянника. – И пока мы одни, скажите мне честно: вы ведь пришли затем, чтобы укоротить мне жизнь?

– Я не желаю смерти грешника, генерал! – елейным голосом произнесла богомолка.

– Теперь, когда мсье Рапт, ваш сын…

– Наш сын, – живо перебила его маркиза де Латурнель.

– Я говорю, что теперь, – упрямо повторил генерал, – когда мсье Рапт, ваш сын, отправился отчитываться за свои деяния перед высшим судом, вам больше не приходится просить меня, чтобы я сделал его своим наследником.

– Речь идет не о вашем наследстве, генерал.

– Теперь, – продолжал граф Эрбель, не обращая ни малейшего внимания на слова маркизы, – когда знаменитый и добропорядочный маршал де Ламот-Удан, ваш брат, мертв, вам не приходится просить меня, как вы это делали в прошлый свой визит, оказать ему помощь и протащить через Собрание один из тех чудовищных законов, которыми пользуются народы для того, чтобы бросить королей в тюрьму или отправить их в ссылку, разметать королевские короны по ветру, а троны их сбросить в реку. Итак, поскольку вам нет нужды говорить со мной ни по поводу графа Рапта, ни по поводу маршала де Ламот-Удана, чему я обязан счастью видеть вас у себя?

– Генерал, – жалобным голосом произнесла маркиза де Латурнель, – я сильно страдала, постарела и очень изменилась после этого двойного несчастья! И пришла к вам вовсе не для того, чтобы говорить о моем брате или о нашем сыне…

– О вашем сыне! – нетерпеливо прервал ее граф Эрбель.

– Я пришла, чтобы поговорить с вами обо мне.

– О вас, маркиза? – спросил граф, с недоверием глядя на богомолку.

– Обо мне и о вас, генерал.

– Надо быть начеку! – прошептал граф Эрбель и добавил вслух: – И на какую же приятную тему мы будем вести беседу? Какой интересный вопрос мы будем обсуждать?