Александр Дюма - Сальватор

– Подлец!.. Подлец!.. Трус!.. – глухо прошептала Сюзанна.

Камил не расслышал или сделал вид, что не расслышал эти ее слова и повторил:

– Говори же. Что ты от меня требуешь?

– Я требую, – произнесла госпожа де Розан с улыбкой женщины, уверенной, что сумеет покарать изменника, – я требую, чтобы ты долго и мучительно каялся в своем преступлении.

– Я покаюсь, – ответил Камил.

– О, да! – прошептала креолка, – долго, но раньше, чем ты думаешь.

– Я начинаю немедленно, Долорес, – сказал Камил. – Видишь, я уже покраснел.

– Этого недостаточно, Камил, – сказала Долорес, отрицательно покачав головой.

– Я знаю, что виноват, очень виноват. Всю жизнь я употреблю на то, чтобы искупить свой грех.

– Слушай, Камил, – со смехом сказала Сюзанна, – а какой будет моя роль в этом твоем раскаянии?

– Выслушай меня, Долорес, и не слушай того, что она говорит! – воскликнул молодой человек. – Я клянусь тебе сделать все, что будет в моих силах, чтобы ты смогла забыть о совершенном мною проступке.

Но Долорес снова отрицательно покачала головой.

– Этого мало, – повторила она.

– Так чего же тебе еще надо?

– Сейчас скажу.

Госпожа де Розан на мгновение задумалась.

Затем произнесла:

– Я уже сказала тебе, Камил, что из той комнаты слышала все, что ты здесь говорил.

– Слушаю тебя, говори, говори!

– О! – простонала Сюзанна.

– Ты, следовательно, знаешь, – продолжала креолка, – все, что я могла услышать. И услышала, что, помимо свой воли, ты, Камил, сам того не замечая, машинально говорил только обо мне с этой женщиной, из-за которой ты мне изменил.

– Истинно так! – живо воскликнул Камил, довольный тем, что жена слышала ссору его с мадемуазель де Вальженез по поводу нее. – Вот видишь, Долорес, я продолжаю тебя любить.

Сюзанна испустила нечто похожее на рычание.

– Говорить обо мне в такой момент, – сказала Долорес, – значило признаваться в некоторых угрызениях совести.

– Это было воспоминание, больше чем воспоминание! Это был крик сердца! – воскликнул Камил.

– О, презренный! – прошептала Сюзанна.

Камил слегка пожал плечами.

– Думаю, что это был действительно крик сердца, – повторила Долорес серьезным тоном. – Ты любил меня и вспоминал обо мне даже наедине с той, с которой ты мне изменил.

– О да! Да! Я любил тебя! Клянусь! – вскричал Камил.

– В этот раз можешь не клясться, – произнесла креолка с горечью в голосе. – Я знаю, ты говоришь правду. И из этой твоей любви ко мне, из любви, которую ты не смог подавить в себе, я почерпну силы для мести.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Камил, в сердце которого снова закралась тревога, хотя он и догадаться не мог, куда клонила Долорес.

– Твоя смерть, Камил, была бы только коротким и глупым актом мщения. Нет-нет! Я желаю, чтобы ты остался в живых, чтобы раскаяние твое было таким же ужасным, как и твое преступление, чтобы моя месть отпечаталась в твоем сердце несмываемыми и вечными буквами.

В этот момент мадемуазель де Вальженез, которая, казалось, поняла, о какой именно мести говорит госпожа де Розан, подалась вперед, и в ее глазах, на ее губах, словом, на всем ее лице появилось выражение радостного наслаждения.

Но ни Камил, ни его жена не заметили этого движения.

– Я хочу, – продолжала Долорес, понемногу распалясь и постепенно достигая того уровня восторга, которым светятся лица мучеников, – чтобы твоя жизнь стала медленной и мучительной смертью. Я хочу, чтобы ты нес на себе это наказание столько же лет, сколько дней я отстрадала. Я хочу, чтобы в любую минуту ты видел меня везде: перед собой, за собой, у твоего изголовья, за твоим столом. Я хочу стать твоей неразлучной тенью, твоим страшным видением. Я хочу, чтобы ты до конца твоей жизни лил слезы. И для того, чтобы всегда быть в твоих мыслях, я принимаю смерть. А поскольку тебе недостаточно призрака Коломбана, я хочу, чтобы тебя начал преследовать еще и призрак Долорес.

С этими словами креолка, за несколько секунд до этого нашедшая левой рукой то место на левом боку, где билось ее сердце, приставила к этому месту острие кинжала, который держала в правой руке, и без видимого усилия и без единого крика вонзила лезвие кинжала в сердце по самую рукоятку.

Струя крови долетела до лица Камила. Почувствовав эту смертельную теплоту, он поднес ладони к лицу. Когда же он посмотрел на руки, они были влажными и красными.

Сюзанна не упустила ни единого жеста молодой женщины. Как мы уже сказали, она за минуту до этого уже догадалась, что должно было произойти.