Артур Дойл - Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

– Простите, – сказал он, – но такой уж он несдержанный парень, хотя перед экспериментом вел он себя вполне подобающе. Он все еще не отошел от месмерического воздействия и не отдает отчета своим словам. Что касается самого эксперимента, я не считаю его неудачей. Вполне возможно, что наши души действительно взаимодействовали каким-то образом в течение этого часа, но, к сожалению, наша грубая телесная память отличается от духовной, поэтому мы не можем вспомнить, что с нами происходило. Теперь все мои усилия будут направлены на то, чтобы придумать способ, который позволит душам запоминать то, что происходило с ними в свободном состоянии, и я надеюсь, что, когда мне это удастся, я буду иметь удовольствие снова встретиться с вами в этом зале и представить на ваш суд итоги своей работы.

Это обращение, исходящее от столь молодого студента, вызвало у собравшихся немалое удивление, кое-кто даже чуть не посчитал его дерзким, решив, что этот юноша позволяет себе слишком много, придавая своей персоне такое значение. Впрочем, большинство увидело в нем многообещающего молодого ученого, и за дверьми зала было сделано не одно сравнение между достойным поведением студента и совершенной несерьезностью профессора, который все это время продолжал весело смеяться в углу, судя по всему, совершенно не огорченный провалом эксперимента.

И все же, хоть все эти ученые расходились из лекционного зала, полагая, что не увидели ничего стоящего внимания, в действительности прямо на их глазах случилось одно из самых невероятных и поразительных событий за всю историю мира. Теория профессора фон Баумгартена оказалась верна полностью. И его душа, и душа юного Фрица фон Хартманна действительно на какое-то время покинули свои тела. Но произошло странное и непредвиденное осложнение. Возвращаясь, дух Фрица вошел в тело Алексиса фон Баумгартена, а дух Алексиса фон Баумгартена вселился в тело Фрица фон Хартманна. Отсюда несдержанность и грубость серьезного профессора, отсюда же и столь веские и солидные слова беспечного студента. Событие произошло небывалое, но никто об этом не догадывался, и меньше всего сами его участники.

Тело профессора, неожиданно почувствовав сильную сухость в горле, отправилось на улицу, все еще посмеиваясь над неудачным исходом эксперимента. Сидящий в нем дух Фрица был больше занят мыслями о невесте, которая досталась ему такой легкой ценой. Первым его порывом было броситься к ней домой и увидеть ее, однако, подумав, он пришел к выводу, что будет лучше пока не делать этого, а дождаться, когда госпожу Баумгартен о заключенной сделке поставит в известность ее супруг. Поэтому он направил свои стопы в «Зеленого человечка», пивную, где любили собираться самые разухабистые студенты, и, размахивая тростью, ворвался в маленький зал, где сидели Шпигель, Мюллер и еще с полдюжины собутыльников.

– Ха-ха! Друзья! – закричал он с порога. – Я знал, что найду вас здесь. Сегодня пьют все! И заказывайте что хотите, – я угощаю!

Если бы сам зеленый человечек, изображенный на вывеске этого известного заведения, вошел в зал и заказал бутылочку вина, студенты и то не удивились бы больше, чем они удивились при столь неожиданном появлении их почтенного профессора. Это их поразило до такой степени, что пару минут они просто таращились на него округлившимися глазами, не в силах ответить на столь дружественное приветствие.

– Donner und Blitzen! [44]– нахмурился профессор. – Да что с вами такое? Какого дьявола вы расселись тут и вылупились на меня, будто первый раз увидели? В чем дело?

– Так неожиданно… Такая честь… – пробормотал Шпигель, сидевший во главе стола как вожак компании.

– Какая честь, что ты несешь? – гаркнул профессор. – Ты что думаешь, если я показался с этим экспериментом на глаза кучке старых ископаемых, я стану таким гордым, что забуду своих друзей? А ну, Шпигель, освобождай место, теперь я буду главным. Пива! Вина! Шнапса! Ребята, пейте кто что хочет! Я плачу!

В «Зеленом человечке» такого еще не видали! Никто не считал, сколько было выпито кружек пенящегося лагера, сколько было опустошено зеленых бутылочек рейнского. Постепенно студенты перестали испытывать неловкость в присутствии своего профессора. А сам он кричал, пел песни, шумел, удерживал на носу длинную курительную трубку и вызывался обогнать любого из присутствующих на ста ярдах.

Кельнер и официантка перешептывались за дверью, удивленные таким поведением профессора кафедры старинного университета Кайнплатца, но впоследствии у них появилось еще больше поводов пошушукаться, когда ученый муж надавал тумаков кельнеру и стал приставать к официантке за кухонной дверью.