Я.И.Кузьминов: Мифопоэтика спальных районов

С тех пор, как он приватизировал магазин, прошло уже почти двадцать лет, а он продолжает вести бизнес ровно, правильно. Конечно, торговую сеть он не создал, но зачем ему расширяться, ведь магазин его и так немаленький. И вообще, главное в другом: в правильном выборе партнеров. Дядя Слава работает с немцами, они люди четкие и требуют четкости от тех, с кем работают, а дядя Слава именно такой четкий человек и есть! Он не кинет ради сомнительных перспектив, не станет менять поставщика в погоне за переменчивой конъюнктурой, не будет он суетиться, перезаключая, перезаключая и перезаключая контракты. Один раз договорились — и на многие годы вперед!

Зачем дяде Славе сомнительные авантюры? Денег ради? Но их всегда будет не хватать, как бы много ни стало. Поэтому стабильность лучше, тем более что дядю Славу никогда не интересовали дешевые понты! Он не из тех закомплексованных мальчишек, которые не доедают, лишь бы скорее купить престижную машину. «Лада» девяносто девятой модели верно служила ему десять лет с лишком. Водитель он аккуратный и внимательный, машину не колотил, не гонял, двигатель не перегревал, на хорошие масла не скупился, в сервис отдавал вовремя и к проверенному человеку, так что еще лет пять проездил бы на ней без проблем.

Не гонясь за иномаркой, дядя Слава накопил сначала на строительство уютного кирпичного домика, выбрав деревню у реки в двух сотнях километров от Москвы, потом накопил на трехкомнатную квартиру, потом накопил на дорогой ремонт и хорошую мебель. И только обустроившись в жизни основательно, так чтобы до самого конца хватило, он стал копить на машину, и накопил не так давно, в сорок пять лет, на новый — никогда не прельстился бы он подержанной вещью — японский джип с автоматической коробкой передач.

Дядя Слава знает меру и в потреблении, и в работе, и в отдыхе. За порядком на фирме он следит строго, но не перетруждается. Летом несколько раз уезжает в деревню на неделю, а то и на десять дней. В общем, из сотни комфортных дней за год, около семидесяти он проводит на лоне природы. Купается по два, а то и по три раза в день, ходит в лес за грибами или пострелять уток, лежит в шезлонге под яблоней, пьет квас, почитывает книжки, в основном, детективы, ибо толстыми литературными журналами, по его собственным словам, начитался в армии до тошноты.

Изредка — всего несколько раз за лето — он вдрызг напивается. Идет посидеть со своими деревенскими приятелями, порядочными хозяйственными мужиками, которые уважают его и слушаются, и которым он дарит каждое лето полезные вещи, вроде набора гаечных ключей или даже колодезного насоса. Когда он допивается до того, что падает, его ведут домой. Двое берут его под руки, а один идет сзади и следит, чтобы из карманов дяди Славы не выпали ценные вещи: темные очки, телефон, ключи от машины, с которыми он не расстается никогда в страхе, что сын угонит машину и разобьется. Жена дяди Славы ждет у открытой калитки, и пока они ведут его через огород к дому, идет рядом и ругается; говорит, что они специально спаивают ей мужа из зависти. Деревенские молчат, разводят руками, потом горько вздыхают и уходят, а дядя Слава сидит на крыльце, то закуривая, то падая на бок и заслоняя проход в дом, то призывая жену или сына, чтобы подержали его, пока он будет писать.

Отдохнув как следует, но не доводя себя до закисания, дядя Слава уезжает. Обычно, в субботу, чтобы не попасть в пробки у Москвы. Дядя Слава гордится тем, что режим работы позволяет ему избегать пробок. Рано утром в понедельник он собирает подчиненных на совещание, и все, все, все у них вызнает. Как правило, выясняется, что работа шла в обычном режиме и никаких сложностей не предвидится. Отпустив работников, дядя Слава ходит по залу, рассматривает товары, заговаривает с продавцами о том, о сем, спускается в подсобку, выкуривает по сигаретке с завскладом, поднимается в офис, пьет чай с бухгалтершами, выходит на улицу, в ближайшем ларьке "Роспечать" покупает газеты, возвращается в просторный личный кабинет, с телевизором, двумя креслами и обширным диваном, и полдня читает о последних событиях.

Дяде Славе не о чем беспокоиться, ведь доход он получает от сдачи помещений огромного здания в аренду. Магазин спортинвентаря убыточен уже многие годы. Если закрыть его сегодня же и сдать освободившуюся площадь, прибыли возрастут. Правда, ненамного, потому что за прошедшие годы магазин сжимался многократно, и уменьшился уже в пять раз. Но дядя Слава за свой магазин упорно держится: директором фирмы быть солидно, это тебе не просто собственник помещений. К тому же фирма означает, что есть подчиненные, которыми позволено распоряжаться, иногда покричать на них, иногда погрозить увольнением. Собрать на совещание, обсудить последние новости, позвонить с дачи в шесть утра воскресенья и потребовать доклада. И потом, в магазине работают почти исключительно те люди, которые были подчиненными дяди Славы еще на закате Союза. Все они знают друг друга по двадцать лет и уважают, нет, любят дядю Славу. Любят как бессменного лидера, с уходом которого они лишатся того, к чему так привыкли, самого главного, что есть в жизни человека — уютной кормушки; работы, где можно целыми днями играть в компьютер, пить водку в подсобке, просто спать; главное — вовремя прийти и уйти, да и это, в общем, не обязательно. Дядя Слава ценит любовь подчиненных. Он заботится в первую очередь о том, чтобы дружный коллектив не распался, и только затем о финансовых показателях. Например, он не спешит реформировать процесс продаж и ставить новые кассовые аппараты, потому что работники привыкли работать по старинке. Так что в его магазине до сих пор есть металлические штырьки, на которые надо насаживать чеки. Благодаря дяде Славе, недалеко от Садового кольца, в хищном капиталистическом окружении уже почти двадцать лет остается невредим заповедный осколок великого Советского Союза.