Прощай, моя королева

- Сюда! – послышался знакомый голос, в котором сегодня было гораздо больше звонких нот.

Все еще плохо видящая, Зена послушно двинулась на звук, надеясь ни на кого не наткнуться. И остановилась, когда зрение вернулось.

Регина выглядела совсем иначе. Не осталось ничего от тяжелых нарядов цвета крови, от немыслимых причесок, от надменных взглядов и демонстраций силы. Королева Зачарованного леса стояла рядом с рыжей лошадью, темные волосы были собраны в косу, открывая взору разом помолодевшее лицо с теплыми глазами. Зена, вчера решившая, что хозяйка старше ее, сейчас вынуждена была признать, что они, скорее всего, одного возраста. А может быть, Регина даже младше.

- Ты всегда встаешь так рано? – королева погладила лошадь по крупу, бросив быстрый взгляд на остановившуюся в нескольких шагах Зену.

Воительница кивнула, немного недоумевая: был уже далеко не рассвет, разве это рано?

- Мне нужно уходить, - сказала она без смущения. – Я благодарна тебе за возможность пережить эту ночь не в лесу, но у меня очень мало времени.

Времени у нее было достаточно. А вот желания тратить его на пребывание в этом замке – гораздо меньше. Это был не ее мир, не ее город, не ее королева.

Регина одернула короткую куртку голубого цвета, пальцы в коричневой перчатке сжались на поводьях.

- Так жаль. Мне хотелось побольше пообщаться с тобой, - голос ее был равнодушен и почти скучен, но Зена, неплохо разбирающаяся в интонациях, вдруг уловила за этим равнодушием печаль.

Это удивило. С чего вдруг королеве печалиться об отъезде случайной гостьи с дурным характером?

- Ступай, - со вздохом отвернулась Регина, когда молчание затянулось. – Стража проводит тебя до границы леса, а дальше дорогу найдешь сама, я думаю.

Зена склонила голову и уже развернулась, чтобы уйти.

- О чем ты хотела узнать от меня? – спросила воительница вдруг, замирая на полушаге.

Она не ушла из замка в тот день. Не ушла и на следующий. А на третий, когда тучи заволокли небо, и повалил снег, Регина сказала, что это надолго и что нельзя бродить по Зачарованному лесу зимой. Она говорила что-то о чудовищах, выползающих из снежной пелены, но Зена мало слушала ее.

Греция становилась похожей на сон. Размытые воспоминания по-прежнему будоражили воительницу, но с каждым днем, с каждым часом они все больше отдалялись. Возвращение домой казалось теперь Зене чем-то несбыточным и не таким уж желанным. Замок более не вызывал глухого раздражения, а к его мраку, как оказалось, было легко привыкнуть и даже полюбить.

Они с королевой много разговаривали о разных вещах. Неспешно прогуливаясь по насыпи в неярком освещении пыльцы фей, рассыпанной в воздухе, Зена рассказывала новой подруге о своей жизни, о своих врагах, о своих любимых, о своих победах и поражениях. И чем больше она об этом говорила, тем менее значимым казалось ей собственное прошлое. Будто бы оно было старым сном, наконец, нашедшим время для того, чтобы поблекнуть.

Однажды Регина оставила Зену одну в замке, уехав куда-то по делам и сказав, что вернется заполночь. В тот день вновь шел снег, дорогу к лесу замело, слуги отправились расчищать ее, а Зена бродила неприкаянно по коридорам, рассеянно думая о том, что надо бы пойти и размяться со стражниками: она периодически устраивала показные драки, чтобы мышцы не застаивались, и Регина всегда наблюдала за ней, хлопая в ладоши при каждом удачно проведенном приеме. Однажды королева выразила надежду в том, что Зена когда-нибудь научит ее солдат своим трюкам.

Остановившись напротив одного из высоких окон, Зена прижала ладонь к холодному стеклу, молча наблюдая за тем, как кажущиеся отсюда совсем маленькими фигурки слуг торопливо убирают снег с насыпи, готовя дорогу к возвращению своей повелительницы.

Что-то шевельнулось вдруг под веками быстрой вспышкой, воительница тряхнула головой, думая, что что-то попало в глаз. Но нет – вот пронеслась перед взором еще одна вспышка, затем еще одна и еще.

Зена затаила дыхание, покрываясь мелкой дрожью и пытаясь поймать левой рукой хотя бы одно из тех воспоминаний, что нахлынули на нее вдруг.

Вот светит солнце над зеленым лугом, и высокая трава скрывает по пояс.

Вот серебрится река, и пойманная рыба уныло разевает рот, содрогаясь на песке.

Вот моросит дождь, и армия медленно тащится по размякшей дороге, ища место для привала.

Воительница встряхнулась, почти слыша, как слетают с ее плеч осколки того сна, в котором она жила все это время.