Мартин Гилман - Дефолт, которого могло не быть

Но даже и в плане ужесточения политики в действиях ЦБ проявилась непоследовательность. Как и ожидалось, ЦБ 1 декабря воздержался от интервенции на рынке ГКО/ОФЗ, с тем чтобы рынок сам определил свою клиринговую цену. Средние ставки процента поднялись выше 40. К концу дня ЦБ повысил свою ломбардную ставку до 36%, но при этом оставил ставку рефинансирования без изменений. Повышение ломбардной ставки позволяло ограничить арбитражные сделки, но с учетом того, насколько финансовая ситуация ухудшилось за предыдущие недели, этой меры уже было явно недостаточно. К тому же сохранение ставки рефинансирования без изменений дезориентировало рынок.

Заявление ЦБ о том, что повышение ломбардной ставки имело целью предотвратить ее использование банками в спекулятивных операциях на валютном рынке, вообще прозвучало несколько странно. Если банки и правда позиционировались против рубля, то тогда ЦБ следовало бы реагировать гораздо более энергично, сокращая ликвидность и существенно повышая ставку процента. Не ясны были намерения и в отношении валютного курса. Власти посылали противоречивые сигналы, то проводя интервенции, то воздерживаясь от них.

Не дала желаемых результатов организованная по инициативе Дубинина 3 декабря встреча в ЦБ с представителями коммерческих банков. С учетом связей и влияния ведущих банкиров в Кремле, надежды Дубинина на то, что ему удастся разумными доводами склонить их к поддержке рубля, были явно напрасными.

Общее беспокойство усиливало и то, что правительство отчаянно пыталось заручиться международной поддержкой рубля. Было много разговоров о чрезвычайных займах, и за всем этим угадывались панические настроения. Соответственно возникало опасение, что, возможно, финансовое положение в России на самом деле гораздо хуже, чем казалось. Поскольку ситуация с поступлениями в бюджет не улучшалась, появились слухи о возможном предоставлении пакета финансирования российскими коммерческими банками (как ни странно, теми самыми, у которых якобы имелись серьезные проблемы с ликвидностью и из-за которых ЦБ не смог повысить процентные ставки!). Говорили также о возможном использовании какой-то новой схемы залоговых аукционов (в прессе появились публикации о возможной передаче «Роснефти» в обмен на кредит в 1,5 млрд долларов, организованный с участием Бориса Йордана).

Все эти слухи подразумевали, что в ближайшее время мог начаться кризис либо на валютном рынке, либо на рынке гособлигаций, либо и там и там одновременно. И уж конечно, они вряд ли могли укрепить веру участников рынка в то, что власти по-прежнему в состоянии предпринимать эффективные действия.

Наконец, появилась информация о том, что правительство обратилось к ряду западных банков с просьбой открыть ему кредитную линию на 2 млрд долларов для решения текущих финансовых проблем. Дубинин выступил с заявлением о готовности и дальше ужесточать денежную политику, если это будет нужно для прекращения валютных спекуляций. Стабильность валютного курса он назвал главным приоритетом политики ЦБ. Он при этом подчеркнул, что никаких ограничений в валютном режиме вводиться не будет. Дубинин указал, что золотовалютные резервы ЦБ достигли примерно 18 млрд долларов (а в начале ноября они составляли меньше 23 млрд долларов). Резкое сокращение резервов объяснялось тем, что иностранные инвесторы в спешке уходили с рынка государственных облигаций и продавали их за доллары, чтобы зафиксировать и экспортировать прибыль. Из-за массового оттока капитала нерезидентов с рынка ГКО стоимость заимствований правительства возросла, а вместе с ней и давление на рубль. Причем этот финансовый кризис наступал в момент, когда правительство всячески пыталось исполнить данное публично обещание ликвидировать до конца года все задолженности по зарплатам бюджетникам.

Последовавшее все-таки резкое ужесточение монетарной политики (была повышена ставка репо) возымело действие, и финансовые рынки успокоились. Доходность ГКО снизилась, давление на рубль ослабло, а резервы ЦБ подросли к концу года до 20 млрд долларов за счет операций на валютной бирже и очередного крупного кредитного транша Всемирного банка.

Реакция Ельцина на все эти события разочаровала. Если в начале года он буквально вдохнул в правительство новую жизнь, то теперь энтузиазм у него, судя по всему, пропал. 19 декабря он предупредил, что россияне устали от «радикальных» реформ.

Правительство сдержало слово и большинство задолженностей по зарплатам бюджетникам ликвидировало, но положение Чубайса от этого не улучшилось. В какой-то момент он даже обронил в беседе, что ему надоело сидеть на нищей правительственной зарплате и при этом выступать в роли виноватого за все проблемы страны. Козла отпущения Ельцин из него в прошлом уже делал и в угоду оппозиции им тоже уже жертвовал, так что он ко всему готов. Однако выживать даже в самых отчаянных политических схватках Чубайс умел как никто другой: менее чем через шесть месяцев он получил пост руководителя энергетической монополии РАО «ЕЭС России».