Мартин Гилман - Дефолт, которого могло не быть

О влиянии западных СМИ на мировое общественное мнение о России можно было бы написать отдельную книгу. Я же хочу лишь подчеркнуть, что СМИ с их подчас местечковым взглядом на мир, наивностью и лицемерием, несомненно, сыграли определенную роль в восприятии отношений между МВФ и Россией.

Западная пресса, конечно, нередко подхватывала сообщения, появлявшиеся в российских СМИ. Касьянов в одной из наших бесед в начале 2001 года сетовал, что позитивные шаги правительства пресса, как правило, оставляет без внимания. Отчасти так получалось из-за недостаточного профессионализма журналистов, отчасти – по вине самого правительства. Работать с прессой оно еще как следует не умело, надлежащей дисциплины при общении с журналистами не было, а в результате правительство вредило само себе. Но при этом Касьянов все равно считал, что при сильно ограниченном кадровом ресурсе на руководящем уровне отвлекаться на связи с общественностью было непозволительно, что необходимо было все силы посвящать существу работы и надеяться, что результаты со временем оценят по достоинству и так. Думаю, что в этом он был прав, особенно если учесть, что разговор наш на эту тему состоялся после неприятной истории, связанной с фактическим отказом погашать долги Парижскому клубу.

Зимой 2000 – 2001 гг. российские СМИ явно не из благородных побуждений на протяжении нескольких месяцев настойчиво муссировали ни на чем не основанные слухи о предстоящей смене правительства [270] . Ссылались они при этом исключительно на анонимные источники или разного рода политологов.

Крепко досталось и самому Касьянову. Его рисовали представителем Березовского или «Семьи», и в конце концов навесили на него ярлык «Миша – два процента» [271] . Я как-то спросил его, насколько все это мешало его работе, например, когда ему приходилось встречаться с другими главами правительств; ведь должен же он был представлять себе, что наверняка содержалось в справках о нем, подготовленных их референтами. Касьянов ответил, что были, очевидно, те, кому подрыв авторитета власти шел на пользу. К сожалению, создающиеся таким образом представления имеют вполне реальные последствия, поскольку влияют на занимаемые правительствами позиции и на отношение рынков. Именно из-за них процесс восстановления российской экономики сталкивался с ненужными дополнительными трудностями.

Безответственное поведение СМИ прослеживалось не только в материалах о России. Возможно, еще важнее для рассматриваемого в этой книге предмета то, как даже самые уважаемые международные издания подхватывали ни на чем не основанные истории и преподносили их как реальные факты [272] . Иногда казалось, что в любой новости, касавшейся одновременно России и МВФ, пресса неизбежно найдет повод для скандальной сенсации. У меня, во всяком случае, сложилось тогда именно такое ощущение.

Таков итог скандалов, гремевших в 1999 году. По-прежнему время от времени появляются сообщения о «пропавшем» транше в 4,8 млрд долларов, хотя все обвинения уже давно убедительно опровергнуты по всем пунктам.

Автор скандала вокруг BONY Тим О’Брайен со временем опроверг многое из того, что написал ранее. Сделал он это, правда, при достаточно странных обстоятельствах, хотя международная пресса обратить внимание на его опровержение не захотела. Ни разу ни перед кем не извинились за оставшиеся недоказанными обвинения ни ФБР, ни министерство юстиции. Никто не хотел признавать, что миллионы долларов из карманов налогоплательщиков уходили на расследование истории, опровергнутой самим ее автором. Представители Конгресса США, поспешившие присоединиться к громкому хору обвинителей, так никогда и не признали ошибочность своей позиции. И даже BONY не выступил с официальными извинениями за то, что беспричинно испортил карьеру одного из главных «действующих лиц» скандала – Наташи Гурфинкель.

Эти сенсационные, но безосновательные истории, как правило, производили впечатление на людей и оседали у них в памяти. Более того, по всему миру их перепечатывали со ссылкой на уважаемые европейские и американские СМИ, и они начинали жить самостоятельной жизнью. В Россию эти истории возвращались уже как западные материалы, а здесь сообщения иностранной прессы считаются правдой по определению. Для меня самым ярким примером такого плохо информированного и даже злопыхательского журнализма стали статьи во французской газете Le Monde. Уже в 2003 году в них по-прежнему переплетались воедино «разворовывание» кредитов МВФ, отмывание денег через BONY, использование безналогового режима в Науру и других оффшорных зонах, предоставление МВФ ложных сведений, давление на прессу, жестокость по отношению к населению Чечни. Корреспондент Le Monde Софи Шихаб, к которой я раньше относился с уважением, такого рода журнализм вообще превратила почти что в искусство.