Жан Жироду - Безумная из Шайо

Пьер. Уверяю вас, нет.

Безумная. Он не первый, но меня так просто не убьешь. По двум причинам. Во-первых, убивают как раз тех, кто проникает ко мне. Если они являются в человеческом образе, то попадают в западню и гибнут. Если забегают в образе мыши, у меня есть идеальная мышеловка с салом. Кроме того…

Второй полицейский (проходя мимо первого, который уселся с кружкой пива, принесенной официантом). Я пришел тебе на смену. Не вставай.

Полицейский. Ладно. Я тут утопленника спасаю.

Безумная…Кроме того, мне совсем не хочется умирать.

Пьер. Значит, вам здорово повезло.

Безумная. Всем живым везет, Фабрис… Конечно, по утрам, когда просыпаешься, тебе не всегда весело. Когда выбираешь в индийской шкатулке волосы на сегодня, когда достаешь искусственную челюсть из единственной чашки, оставшейся от сервиза после переезда с улицы Бьенфезанс, можно, конечно, почувствовать себя несколько чужой в этом неуютном мире, особенно если тебе совсем недавно снилось, что ты девочка и едешь на ослике собирать малину. Но для того, чтобы ощутить тягу к жизни, достаточно найти в утренней почте письмо с расписанием дел на сегодня. Письмо написано тобою же накануне – так всего разумней. Вот мой утренний урок: заштопать юбку красной ниткой, осторожно прогладить страусовые перья, написать пресловутое запоздалое письмо бабушке, и так далее и тому подобное. Затем, после того как умоешься розовой водой и обсушишь лицо не рисовой пудрой, которая совсем не питает кожу, а кусочком чистого крахмала, когда для проверки наденешь все свои драгоценности, все брошки, включая пуговицы с миниатюрами королевских фавориток, а также персидские серьги с подвесками, – словом, когда оденешься к утреннему завтраку и посмотришься не в зеркало, – оно искажает черты, – а в оборотную сторону медного гонга, принадлежавшего адмиралу Курбе, тогда, Фабрис, вы в полной форме, в полной силе, и можете снова пускаться в путь.

Пьер (приподнялся, опираясь на локоть, и жадно слушает). О, сударыня, сударыня!

Безумная. Дальше все легко, все радостно. Прежде всего, чтение газеты. Всегда одной и той же, разумеется. Сами понимаете, я не читаю современных газеток, распространяющих ложь и вульгарные сплетни. Я читаю «Голуа». И я не отравляю себе существование злободневностью. Я всегда читаю один и тот же номер – от седьмого октября тысяча восемьсот девяносто шестого года. Он гораздо лучше всех других… Там полностью напечатана статья графини Дианы о мужчинах… С постскриптумом о стрижке à la Брессан. А в последних известиях помещена заметка о кончине Леониды Леблан. Она жила на моей улице. Бедная женщина! Каждое утро это для меня настоящее потрясение. Но я не дам вам этот номер. Он зачитан до дыр.

Полицейский. В этом номере господин де Бартельми рассказывает о своем поединке с тигрицей?

Безумная. Совершенно верно.

Полицейский. Как же! Как же! Схватка маркиза с тигрицей на плантациях перца.

Безумная. Затем, когда уже примешь Карсенскую соль, но не в воде, – что бы там ни говорили, именно с водой желудок поглощает излишнее количество воздуха, – а в прянике, Шайо и в солнце и в дождь зовет тебя, и остается только одеться для прогулки. Ясное дело, это процедура более длительная. Тут без камеристки требуется больше часа: надо ведь надеть корсет, лифчик, шерстяные панталоны, а все это застегивается или зашнуровывается сзади. Я ходила к сестрам Калло, чтобы они приспособили застежки-молнии. Они были очень вежливы, но отказали: нарушение стиля.

Официант (приближается). Я знаю одну лавочку кожаных изделий…

Безумная. У каждого свои поставщики, Марсьяль. К тому же я отлично устраиваюсь: зашнуровываю все спереди и переворачиваю назад. Теперь мне остается только бросить жребий, какой взять лорнет, и поискать – впрочем, тщетно – боа, которое украл ваш изыскатель, – я уверена, что он: он же не выдержал моего взгляда, – и подвязать спицы белого зонтика к штоку – защелка потерялась в тот день, когда я ударила зонтиком кошку, подстерегавшую голубя… Этот день обошелся мне недешево: брелок с видом часовни оторвался от костяной ручки. Я так и не нашла его.

Ирма и большая часть статистов подошли ближе и слушают.

Ирма. Почему вы не хотите взять глаз косули, который мне подарил один мексиканец? Он как раз войдет в дырку; к тому же эта штука приносит счастье.