Лопе де Вега - Валенсианская вдова

О, если бы он ведать мог,
Кому он проповедь читает!
А я? Лишилась языка?

Вам слушать так и полагалось.

Я совершенно растерялась,
Как от внезапного толчка.
Сегодня ночью – и конец!
Увидишь, как, вполне учтиво,
Доводят дело до разрыва.

Вы скажете, что он наглец?

Как? Вспомнить эту встречу?
Что ты! О, есть ли глупости предел!

А я весь город облетел,
Все улицы и повороты.
Два раза забегал домой;
Вернулись, думаю, быть может.

Тебя, я вижу, совесть гложет.
Так вот в чем дело, милый мой:
Сегодня ночью приведи
Еще раз этого слепого.

Я приведу, даю вам слово.

А ты, Ирида, погляди,
В порядке ли глухая дверца.

Там дома дядюшка вас ждет.

И так уж горько от забот,
А тут еще бочонок перца!

А с ним какой-то человек.
Приезжий.

Этот для чего же?

Не знаю сам.

О, дай мне, Боже,
Все позабыть, уснуть навек!

Еще не поздно, ночь длинна.
Ну что, кладя на сердце руку:
Как ваша мука, что она?

Я, я испытываю муку, –
Все этим сказано сполна.
Чья в мире боль с моей сравнима?
Удача проскользнула мимо,
И я не мог ее схватить!

Как так?

Сопернику простить
И дать укрыться невредимо!

Нельзя в душе лелеять мщенье,
Вражду и ревность без конца;
Ничье не выдержит терпенье.
Поверьте, признак мудреца –
Великодушное забвенье.

Нет, нет, я плутам не мирволю,
Не допущу и не позволю,
Чтоб этот выскочка Урбан
У лучших молодых дворян
Украл законную их долю.
Я, сударь, человек сердитый,
И пусть окажется при нем
Хоть сто Камило для защиты –
Мы шпагами еще сверкнем,
И он останется пришитый.
Камило! Кто ему велел
Соваться в судьи наших дел?
Уважить рыцаря, понятно,
Всегда почтенно и приятно,
Но погодя я пожалел.

Утешьтесь. Если эта дверь
Случайно вздумает открыться
В такое время, как теперь,
Тот, кто посмеет появиться,
Не удалится без потерь.
А вот Валерьо. Все мы в сборе.

Наверно, с яростью во взоре,
Вооруженный до зубов.

Сейчас хоть тысячу врагов
Я утоплю в кровавом море.

Вот это верно, господа.
Что там Градас [42], погибший смело,
Или Роланд? Те никогда
Не бились так остервенело,
Как мы.

Присядем.

А куда?

На землю. Близко и нетрудно.
Плащи подстелем, будет чудно;
При каждом – меч и круглый щит.

А у луны престранный вид,
И светит нынче как-то скудно.

Она, должно быть, овдовела:
Круги сырые возле глаз.
Дождем поплакать захотела.

А нет ли в городе у нас
Колдуньи, мастерицы дела?

Зачем?

Околдовать вдову,
Чтоб тридцать сразу полюбила.

Нет, чтоб единого забыла,
Которого я разорву,
Да так, чтоб место пусто было.

Напишем на нее сатиру.

Нет, это мерзостно! Нанесть
Бесчестье нашему кумиру!

А мы-то, соблюдая честь,
Посмешищем не служим миру?

Сатиры, как и все другое,
Что задевает за живое,
Годны для черни, господа.
Я помню раз и навсегда:
«Оставь чужую честь в покое».