Брайан Крэнстон - Жизнь в ролях

Однако к съемке нужно было как следует подготовиться. Эксперты по пчелам проследили за тем, чтобы моя рубашка с длинным рукавом была застегнута на все пуговицы и тщательно заправлена в брюки. Затем они заклеили скотчем места, где рукава прилегали к запястьям, воротник к шее, а брюки к талии. После этого мне напихали ваты в уши, чтобы пчелы не могли туда забраться.

Пчелиная матка испускает феромоны, особые химические вещества, которые легко улавливают рабочие пчелы. Колония пчел держится вместе именно благодаря феромонам. Один из пчеловодов при помощи пипетки нанес некоторое их количество на мои руки, торс, волосы и уши. Я превратился в настоящий магнит для пчел. Я стал пчелиной маткой.

Мне было ясно, что, приняв какую-то позу, я буду обречен находиться в ней довольно долго. Тысячи пчел, облепивших ваше тело, не дают вам свободно двигаться. Поэтому я занял максимально удобную позицию, поставив ноги на ширину плеч и чуть расслабив колени. Я был готов. Пчеловоды и операторы с камерами тоже. Пчел немного окурили нетоксичным дымом – от этого они становятся менее активными. Затем один из пчеловодов открыл улей, достал из него густо облепленный пчелами экран и при помощи большого совка стал пересаживать насекомых на мою талию. Он заранее предупредил меня, чтобы я не мешал им маневрировать – ползая по моему телу, пчелы должны были сами выбирать маршрут. Вскоре я весь был покрыт сплошной массой насекомых. Как и советовали эксперты, я старался дышать ровно и сохранять спокойствие. Это было нетрудно – страха я не испытывал. Мне казалось, что я просто сижу на вибрирующем стуле. Полностью расслабившись, я даже закрыл глаза.

По сценарию в какой-то момент я должен был повернуться. Сделав это, я почувствовал, что одна из пчел каким-то образом заползла мне в брюки и забралась между ног.

– Кажется, меня ужалили, – сказал я.

– Куда именно? – спросил один из пчеловодов, стоявший наготове неподалеку от меня.

– В яйца.

Пчеловод замялся.

– Извините, – негромко произнес он. – Тут я вам ничем не могу помочь.

Наконец съемка закончилась. Все было хорошо. Люди вокруг зааплодировали. Пчеловод объяснил, что для того чтобы пересадить насекомых с моего тела на экран, на него тоже нужно было нанести феромоны. Мне же следовало по команде присесть как можно ниже, а затем подпрыгнуть. В момент приземления пчелы должны были перелететь на экран. После этого экран будет убран обратно в улей. Насекомых, оставшихся на мне, пчеловоды должны были удалить метелкой. Разумеется, небольшая часть пчел в результате всех этих манипуляций должна была отделиться от роя и улететь, но это никого не пугало.

Когда с меня сметали последних пчел, я был ужален еще раз, но это оказалось не так уж страшно. Однако я видел, с каким ужасом все смотрели на меня, когда я весь был покрыт толстым слоем насекомых. Когда пчел вернули в улей, ко мне подошел Линвуд.

– Помните, я как-то сказал, что не заставлю вас делать ничего такого, чего не стал бы делать сам? – спросил он.

Я кивнул.

– Так вот, этого я не сделал бы ни за что.

Моему Хэлу приходилось нелегко. Его сплющивали в лепешку пассажиры в автобусе, он танцевал перед камерой в одном белье. Как-то раз мне пришлось даже исполнить песню во славу бекона, производящего чудесное воздействие на мое тело. Меня колотили резиновыми шарами, наполненными водой, сбрасывали мне сверху на голову искусственный птичий помет. Однажды меня облили с ног до головы синей краской – ею было покрыто все мое тело, кроме разве что глаз. В том эпизоде Хэл чувствует себя подавленным. Поэтому, придя на урок живописи, он целиком окунается в синюю краску, а затем всем телом прижимается к холсту, оставляя на нем свой отпечаток. Если не считать кусочка материи, прикрывавшей гениталии, я в той сцене снимался абсолютно голым. Чтобы я не замерз, ассистенты включили в студии отопление. Но дело в том, что терморегуляция человеческого тела происходит через кожные поры, а они у меня оказались залеплены краской. В натопленной комнате я начал перегреваться и слегка потерял ориентацию. Поняв, что происходит что-то неладное, продюсер, Джимми Саймонс, прервал съемку. Меня отвели в душ, чтобы я соскреб с себя краску и моя кожа получила возможность дышать. Оказалось, что обливать себя краской с ног до головы – дело небезопасное. Век живи, век учись.

Как-то раз мне пришлось исполнить номер фигурного катания на роликовых коньках. Я с утра до вечера тренировался целых две недели подряд и в конце концов научился делать «пистолетик», вращения, «ласточку» и прочие трюки. Как-то раз я даже попробовал исполнить «колесо». Увидев эту попытку, мой инструктор Грег Таллаксен сказал мне: