Валентин Гуржи - Поселок

чем-то не соглашаясь, посмеивается.

На кухне возится бабушка. У нее все валится из рук. Она сердится, когда Костик пристает

к ней с вопросами. Тогда он подходит к маме, опустив руку с дощечкой к ноге, и говорит, что

ему нужен костыль. Верней, не ему, а Плутону. Глаза у мамы делаются удивленными,

подкрашенные ресницы ее, взметнувшись вверх, замирают на секунду. Мама незаметно

сердится, стыдясь за него, Костика, в присутствии чужого дяди.

Дядя Вова возьмет будущий костыль, осмотрит его со всех сторон и, может быть, попросит

у мамы нож для работы. Но мама выхватит у него из рук дощечку, отдаст Костику и скажет

без особого интереса что-нибудь такое, например, что он – Костик, мальчишка – сам найдет,

что сделать «с этой палкой». И тогда Костик одернет руку, спрячет за спину то, из чего

должен получиться костыль для Плутона и побежит в сад бабы Марии.

А в саду – как в саду. Но у Марии сад не такой, как у всех. В нем нет порядка. И поэтому

он привлекает ребят. Он – сама природа, свободная и вольная. Убегающая к озеру полоса

земли с высокими травами и неухоженными деревьями представляется детям дикими

джунглями. А за озером – лес. Старый, серьезный. Он часто бывает хмурым. Особенно, когда

над головой набегают серые тучи и кажется, что вот-вот начнется дождь. От почерневшего

леса и озеро становится темным, вздутым и грозным. В его водах собираются все тени, самые

глубокие, уходящие далеко в чащу, и все блики от молний и вечерних зорь. Оно повторяет

все, что над ним и возле него, удваивая картину. Оно в сговоре с лесом. Это не нравится

Костику. Как было бы хорошо, если бы вода на озере была сама по себе, яркая и прозрачная,

какая она есть на самом деле. Теперь же, когда Костик шел в густой траве, а за ним Наташа –

молча, как и он, – озеро походило на извилистую матовую ленту, туман стелился над ним

тонким слоем, не касаясь застывшей поверхности воды. И вода была светлая. Костик видел,

что она освещалась сверху белым туманом и поэтому радовалась даже этому свету. А лес над

всем стоял темный, как перед сумерками. Туман, выходит, защищал воду озера от хмурого

леса.

Костик подумал, что над человеком тоже, наверное, бывает туман, только редко и никогда

не виден. Поэтому-то и смеяться Костику не всегда хочется. Значит, даже у озера есть

защитник. Не только у Плутона. Вот, например, Наташа и Борька – защитники. И если бы

Борька не уехал в свое село, то обязательно сделал бы для Плутона деревянную шинку.

Конечно, вначале поумничал бы, как да что нужно вырезать, но все-таки сделал бы. Он

большой, ходит во второй класс – все должен уметь. А у Костика даже папы нет… от этого

бывает стыдно, когда в разговоре с ребятами касаются пап.

Костик стоял и смотрел на озеро, и Наташа, подождав немного, тронула его за руку,

сказала:

– Ты, Костик, не печалься… – но договорить она не успела. Он неожиданно уткнулся лицом

в ее плечо, его спина завздрагивала. Казалось, сдерживаясь, он тайком над кем-то смеялся.

Наташа, растерянная и удивленная, замерла и почему-то вспомнила недавнюю игру «в

семью», где Костик был ребенком, она, Наташа – мамой, а Борька – папой. Борька, правда,

возражал. Но игра все же состоялась. И Наташе показалось, что игра, начатая тогда, еще не

кончилась. От того, как доверился ей маленький Костик, и еще от тревожных волнующих

мыслей и чувств, сейчас охвативших ее, нужно было срочно становиться взрослой, делать

так, как делают все мамы на всей земле. Это большая радость – быть настоящей мамой, пусть

82

даже чужому ребенку. Только у Наташи сейчас не было никакой радости. Сердце сильно-

сильно билось.

Немного опомнившись, она сказала Костику:

– Ты не печалься. Потому что когда человек сильно думает о себе, он не может помочь

другому. А Плутону, ты сам сказал, нужно помогать. Иначе он заскучает и погибнет.

Костик так же неожиданно затих, как перед этим заплакал. Он сел на траву, скрестив ноги,

и сказал, глядя на озеро:

– У моей бабушки есть в сарае большой ножик. Она им рубит мясо. Пойдем ко мне. Ты

будешь держать, а я прорежу посередине канавку. Ладно?

– Ладно, – торопливо согласилась Наташа.

Она вынула носовой платок, и, обняв Костика за шею, принялась вытирать ему глаза и

щеки, приговаривая, будто оправдываясь:

– А то мама заметит…

Они вошли в комнату, где мама и дядя Вова сидели возле телевизора, прошли в уголок