Владимир Савич - Бульвар Ностальгия

до цугундера, либо и вовсе не дай, конечно, Бог, до погоста…

Вскоре за этим разговором оркестр, которым некогда руководил Лев

Ефимович, приехал на гастроли в заокеанский город.

После концерта известный когда-то музыкант (скрипач-виртуоз), пригласил к

себе в гости Первую скрипку оркестра.

– Прошу вас.

Старый виртуоз ввел гостью в гостиную. Уютно потрескивали свечи. Огонь от

камина плясал на фужерах баккарского хрусталя. Овальный стол был

сервирован бело-голубым мейсенским фарфором. Зажурчало разливаемое в

бокалы вино. Застучали вилки и ножи. Зазвучали музыкальные термины:

модерато, тон, гармоника…

– Вы сегодня несколько вульгарничали в “Allegro moderato”, – дурашливо

погрозил “первой скрипке” старый виртуоз. – В некотором смысле даже

издевались: вот, мол, я какая! Хотя, положа руку на сердце, я и сам в молодости

любил ввернуть вздорные, порою идущие против принципов отечественной

скрипичной школы и противоречащие звуковым намерениями автора,

новшества… не раз, знаете ли, били меня критики, но по счастью выжил. Чего

не скажешь о вашем прежнем дирижере – Капельмане, – старый виртуоз

горестно покачал головой. – Печальная, печальная история. Такой молодой

человек и… Я ведь хорошо знал его семью. Вместе с его дедом учился в

консерватории. Редкостного таланта был музыкант, ни к ночи будет помянут,

дьявольски мощного таланта! Да и ваш дирижер не без искры Божьей!

Мощное, сбалансированное звучание оркестра. Тонкое понимание текста. Еще

бы пару лет, и это была мировая величина. Царство ему небесное. Земля пухом.

Старый виртуоз поднял свой бокал, пригубил вино, коснулся батистовой

салфеткой губ, спросил:

– Я слышал много версий его смерти, но что же произошло на самом деле?

– Не знаю, – ответила Первая скрипка. – Вроде самоубийство, но какое-

то необычное, странное… Видите ли, в последнее время Лев Ефимович вел

себя, как бы это выразиться… Неадекватно. Пожалуй, так. Мне почему-то

казалось, что он живет какой-то чужой, не своей жизнью. Это трудно

объяснить, но после его встречи с этим несчастным в нем поселился другой

человек. У него даже голос изменился! Проскальзывали слова, жесты, манеры,

которые вышли из обихода лет пятьдесят тому назад. Творческий почерк Льва

Ефимовича стал совсем иным. Как бы это выразиться… м-м-м… сволочным,

пугающим и при этом безумно интересным. Знаете, когда стоишь на балконе

высотного здания и долго смотришь вниз, то возникает желание сигануть.

– Это прямо как у Ницше, – улыбнулся хозяин особняка. – Если долго смотреть в

бездну, то бездна начинает смотреть на тебя!

– Истинно! Тянет, зовет, да так, что ты даже видишь свое исковерканное тело:

вывернутые руки, разможенную голову. Вы знаете, а может быть мне только

казалось, но ото Льва Ефимовича, особенно в последние дни его жизни, тянуло

холодом бездны. Я даже хотелf было предложить ему показаться моему

знакомому психологу. Ведь за исключением этого несчастного «песнярика» он

был по-настоящему близок только со мной. Хотела, но в итоге посчитала это

неэтичным. Потом, ей-ей вряд ли бы ему кто-то помог. Я имею в виду

физическое здоровье. В творческом же такое вмешательство могло бы,

пожалуй, и навредить. Но это все лирика, а началось все с того…

И Первая скрипка стала рассказывать историю Л.Е.Капельмана.

– Что вы говорите! – изумился старый виртуоз, как только прозвучал финал

истории. – Этого не может быть! Просто чертовщина какая-то! Мне кажется, вы

правы, говоря о том, что он трансформировался в другого человека! Ведь то,

что навешал на себя ваш дирижер. Ну, в том смысле, что он кого-то столкнул с

высотного здания – это же все имело место много лет назад с его дедом и…

впрочем, лучше я вам покажу фото героев той давней истории.

Хозяин встал, открыл створку массивного буфета, достал фотографический

альбом, вытащил пожелтевшую от времени фотографию. Гостья взглянула на

нее, и в ту же минуту лицо ее сделалось белее столовой скатерти, руки

задрожали, губы стали жадно хватать воздух.

– Что с вами!? – изумился старый виртуоз. – Вам плохо!?

– Нет, нет, нет. Все хорошо! Не беспокойтесь, – сделав глоток вина, заверила

хозяина гостья. – Дело в том, что на этой фотографии запечатлен наш дирижер

Лев Ефимович Капельман с тем самым попрошайкой-шизофреником!

– Да нет, что вы! – засмеялся хозяин. – Этой фотографии, поди, уж лет…