Владимир Савич - Бульвар Ностальгия

Вскоре Толина комната напоминала скорей каморку папы Карло, чем

жилую квартиру. В ней пахло: стружками, опилками, пластмассами и кожей.

Усикум творил барабанную установку. Когда не хватало болтов, фанеры,

пластмассы, кожи, а украсть их было негде, Толя заявлял: «Кучерявые дела!» -

подозревая в отсутствии материалов еврейские происки…

В итоге, Толя смастерил не совсем эстетически выдержанную, но довольно

звонкую ударную установку.

– Тр – ра – ааааа! – с утра до ночи выдавал трескун. – Ту-ту! – вторил ему

большой барабан. Микрорайон стал напоминать не то военный плац, не то

идущую в атаку армию. Нельзя сказать, что Толины импровизы отличались

слаженностью и имели композиционный рисунок, но зато громкостью они

могли поспорить с самыми громкими рок барабанщиками.

– Толян, куда ты лезешь, все ж музыканты– моромои! – пытались сбить Толика

с выбранного пути непутевые товарищи.

– Они больше на скрипках и кларнетах шарят. А в роке их нет.

Аппарат тяжело таскать! – парировал Толя. – И потом битлы – пацаны, как

и я, с рабочих окраин! А кучерявые на окраинах не живут!

Освоив несколько незамысловатых ритмов и отправив при этом парочку

слабых здоровьем соседей в госпиталь, Толя с головой ушел в организацию

школьной рок-команды. Дирекция, понимая злободневность вопроса, назначила завуча по воспитательной работе Макара Антоновича посредником

между Толей и дирекцией школы.

– Толян, слухай сюды, – сказал завуч. – Немедленно сбрей пейсы, бахрому,

сыми эти «пидарские» кольца, и ты получишь гупера. (динамики). -

Заметано: Толя пошел на компромисс. Через несколько дней, подравняв кое-

что на голове и “техасах”, Толя поехал с Макаром Антоновичем на подшефный

завод за аппаратурой. В целом и в частностях она оказалось старьем, мусором и

обломками.

Убогие колонки «Аккорд-10» издавали кашляющие и хриплые звуки. В

предположительно солирующей гитаре фирмы «Иолана» не хватало одного

звукоснимателя и пары колков. На бас-гитаре «Орфей» отсутствовали струны.

Орган «Вельтмайстер» походил на фисгармонию. Комплект тесловских

микрофонов носил на своих металлических сетках отпечатки чьих-то зубов. Во

всем этом лампово-транзисторном хламе привлекательней всего смотрелась

барабанная установка рижского производства…

Раздобыв золотой краски, Толик, вывел на большом барабане сурово -

романтичное название «The Руссичи» и принялся формировать состав.

Барабанщиком и руководителем Толя назначил себя. Гитаристом утвердил

меня (человека, поведавшего этот рассказ). Басистом объявил узкоглазого и

коротконогого Тимура Багирова.

– Но он же не умеет играть, – возразил я Толе.

– Зато на Леннона похож, – оборвал руководитель.

Горячий спор разгорелся вокруг клавишника.

Толя предлагал слабенького аккордеониста славянина Лешу Дьякова. Я-

сильного классического пианиста еврея Леню Кантора. Нельзя передать

словами шум, поднятый руководителем группы. Отборный мат дрожал на

стеклах и ухал в углах маленькой репетиционной комнатки. Самым приличным

предложением длинной петляющей Толиной речи было: «Я лучше раскромсаю

аппарат, чем сяду играть с кучерявым!»

Не подействовало и то, что Леня согласен тягать аппаратуру, что он классно

разбирается в электронике и что, наконец, он– парень с окраин.

– Нет, – Толя категорически отвергал аргументы в пользу Кантора.

Я уже было хотел сдаться, как в мои руки попал журнал «Кабета и Жице» (из

которого мы в основном черпали сведения о современной рок– музыке).

В статье о «Битлз» я обнаружил слово «жиде»: за ним стояли фамилии

битловского менеджера Брайна Эпстаина и барабанщика Ринга Стара. Я ткнул

Толе пальцем в слово «жиде» и указал на фамилию битловского ударника.

– Ты хочешь сказать, что Ринго– кучерявый? – недоуменно спросил меня

Усикум.

– Я ничего не хочу сказать. Я только констатирую!

– Как ты можешь констатировать. Когда ты не знаешь польского, -

ухмыльнулся ударник Толя.

– Хорошо, – ответил я. – Пойдем к Стасу Ковальскому…

Стас Ковальский, перешагнувший полувековой рубеж жизни, но так и

оставшийся без возраста человек, являл собой, как тогда говорили, нерушимую

связь поколений и социальных слоев советского народа. Стас водил дружбу с

замом винного отдела и репрессированным троцкистом. Распивал спиртные