Владимир Савич - Бульвар Ностальгия

обожженные кислотой и канифолью пальцы, Чалый перечисляет имена и

названия групп и исполнителей, от которых у участников группы начинаются

зрительные и слуховые галлюцинации.

Закупив обширную партию кубинского рома «Habana club» и несколько банок

морской капусты, рок-бригада «Лажовики» бросается на новый штурм

музыкального Эвереста. Кто в такие годы бросается на подобные штурмы, тот

обречен навечно, остаться молодым. В этот раз записываются неисполненные в

прошлом рок-серенада «Путешествия сандаля в Иерусалим» и политическая

баллада «Бровастая морда».

Рок-сюита же «От чего башли (деньги) не ведутся» в коммерческих целях

переименовывается в «Why money pass me by «и поётся по-английски.

– Ye-ye-ye-eeeee… – поет барабанщик Чума.

– Why money pass me by, – поддерживает его бэк-вокал.

– Вай – вай – вай, – тянет Гена.

– Money, money. Баксов поц… – подхватывают участники муз. бригады.

Перемотка. Перекур. «Habana club». В этот раз значительно лучше, но все же

музыка скорей напоминает звук ветра в водосточной трубе, а бэк-вокал – свору

воющих собак, чем голоса группы, претендующей на коммерческий успех.

Запись уничтожается, а участники «Лажовиков» растворяются на мировых

просторах.

Гена Чума процветает на нью-йоркских таксистских трассах. Я…. хм!!??…

скажем так – в сфере обслуживания. Пластинка не вышла. Денег как не было,

так уже и не будет. Хотя они иногда мне снятся, как, впрочем, и

несуществующая пластинка: на глянцевой обложке фотографии участников

«Лажовиков» с хитом всех времен и народов: «Отчего «башли» не ведутся?»

Класса до восьмого все, что я знал о Толе Усикуме, укладывалось в

несколько прилагательных и одно существительное: высокий, пунцовощекий

антисемит.

Мне приходилось слышать теорию: «антисемитизм проистекает от евреев-

полукровок». В качестве примеров фигурировали фамилии: Бонапарт, Ульянов,

Джугашвили, Шикльгрубер…

Но Толик не был полукровкой, в его родословной доминировали Ивановичи,

Петровичи и Федоровичи. И угадать в его широкоскулом лице потомков

племени Давидова было невозможно.

Как бы там ни было, но от Толиной нелюбви к семитам натерпелись многие, в

том числе не имевшие никакого отношения к евреям Бори, Левы, Аркадии и я,

обладавший подозрительным для Усикума фамильным окончанием «ич».

Помню, как, напуганный его подозрениями, я выкрал из учительской

школьный журнал. Долго, с тревожным волнением в руках рылся в серых

плотных листах. Наконец, нашел. Возле моей фамилии стояла «правильная»,

исключающая Толины претензии, национальность!

Я выкрал, рискуя грандиозной взбучкой, школьный журнал и ткнул Усикуму

пальцем в графу «национальность».

«Заметано» – сказал Усиком и протянул мне руку.

Антисемитизм у Толи доминировал во всем: в поступках, привычках,

высказываниях. Главной своей способностью он считал умение распознавать

«жидовскую морду». А других у него, казалось, и не существовало. Он и

правда– не рисовал, не лепил, не вырезал лобзиком, не занимался

художественным выжиганием. Учился плохо, но свою неуспеваемость Т.

Усикум списывал на «жидовские» козни.

Но случилось так, что на заре Толиной юности в его большие

оттопыренные уши влетели поразившие его мелодии ливерпульской четверки

«The Beatles» и, особенно задевшие душу Усикума, барабанные соло

“битловского” ударника Ринго Стара. Толя, употребив несколько кастрюль и

тарелок, попробовал скопировать запавшую в душу барабанную

импровизацию. И к своему и общему удивлению у Толика обнаружились

музыкальные способности. Это можно было бы списать на наследственность.

Однако Толины родители музыкальными способностями были обделены

напрочь. И, сколько я помню, в застольных спевках всегда фальшивили и

путали тексты песен.

Жизнь, как и музыка, состоит из беспрерывных вариаций! Не прошло и

нескольких месяцев, и Толя уже играл на трехрядке и басовой балалайке! В его

комнате появилась небольшая фотография «золотой четверки» и отдельно-

большой портрет барабанщика Ринго Стара.

Следуя за Ринго Старом, волосы на Толиной голове стали катастрофически

удлиняться. В «техасах» местной швейной фабрики появилась подозрительная

бахрома. Пальцы обеих Толикиных рук украсились плетеными из телефонного

провода кольцами.

– Как у Ринго! – комментировал обилие колец Толя Усикум.