Вадим Тимошин - Слезы ангела мести

Вскоре ученые отдали нам на испытание очередную модификацию «Сонара». Успех четвертой модели дал им направление для дальнейшей работы, и, вполне возможно, что на этот раз у них получилось. Вот только проблема была в проведении полевых испытаний. Как мы уже выяснили, сканировать системы, где Могильщики уже побывали, было бесполезно. А на повторное оснащение приборами обитаемых систем никто средства теперь не выделит. Оставался один вариант. Модернизировать уже установленные «Сонары». Затея, конечно, была той еще авантюрой. Простейший ремонт в космосе превращается в адский труд, а тут надо было осуществить переделку почти с ювелирной точностью. И не один, а добрую сотню раз. Пришлось разделить группу на пары, но всё равно на каждую пару работы было прилично. Но нас это не пугало. Мы работали по шестнадцать, двадцать часов в сутки, под глазами у всех были круги. Спать хотелось каждую минуту, но мы кололи себе кофеин, руки были синими от инъекций. Так продолжалось около трех недель, а может быть и месяцев. Пока, наконец, пара Павлов-Демьяненко не закрутила последний винт последнего прибора. Впечатленные проделанной нами работой, командиры дали нам увольнительную на три дня.

И я, недолго думая, решил посетить Полуденск. Слишком уж давно я не видел, как живут нормальные люди. Наверное, с тех самых пор, как сам перестал быть нормальным.

Шум города сдавил мое сознание в огромных тисках, едва я вышел из магнитолета. Забавно, за эти годы я настолько привык к молчанию космического вакуума, к монотонному бормотанию, изредка доносящемуся от членов группы во время испытаний и в свободное время в затянутом серой пеленой табачного дыма баре для служащих Корпуса. Даже слишком сильно привык. Казалось бы, еще немного, и я вообще перестану пользоваться речью. Вот почему я обрадовался увольнительной и рванул в город. Мне хотелось просто поговорить с кем-то, неважно с кем и неважно о чем. Только не о пушках и радиолокации.

Не знаю, происки ли это судьбы, а, может, подсознание тайно вело меня, пока я пытался привыкнуть к реву улиц Полуденска, но, окончательно совладав с собой, я увидел впереди цветочный магазин. Катя очень любила цветы. Не пустышки, которые по 2-3 дня в вазе стоят, а живые цветы в горшках. Азалии были её страстью. Катя собрала на подоконнике нашего дома на Земле целую коллекцию всевозможных разновидностей этого растения. Розовые, красные, голубоватые, лиловые. Я часто ругал её за то, что она уделяла цветам больше времени, чем мне, но конечно, я был неправ. Это прекрасно, если человек о ком-то заботится. Даже если этот «кто-то» зеленый и растет в горшке. И сейчас мне жутко захотелось купить кустик азалии, поставить в своей комнате и ухаживать так, как это делала бы Катя. Представлять, что она рядом, что она направляет мою руку с маленькой леечкой из оргстекла и шепчет на ухо «Вот так милый, лить нужно точно под корень». Едва я об этом подумал, по всему телу разлилась легкая теплая нега. Если кто-то из прохожих, спешащих каждый по своим делам, обратил бы на меня внимание, он бы сильно удивился. Потому что я ни с того ни с сего вдруг широко улыбнулся и слегка прикрыл глаза. Так продолжалось минут пять, но потом я вспомнил, где нахожусь, и прогнал свои грезы прочь.

Маленький серебряный колокольчик над дверью магазина нежно зазвенел, когда я вошел. Мир взорвался радугой ароматов, слегка пьянящих и, безусловно, приятных. Я курил достаточно давно, и оттого мое обоняние притупилось, но, несмотря на это, запахи всевозможных декоративных растений закружили мне голову. Наверное, потому, что я слишком долго дышал фильтрованной газовой смесью, которой заправляли рабочие скафандры. Одурманенный насыщенным диковинными эфирами воздухом, я не сразу заметил рыжеволосую девушку-продавщицу, читавшую настоящую бумажную книгу за прилавком. Она была удивительно красива. Не как лощеные девочки с обложки. Нет, её красота была в некой естественности и простоте черт, в неровном загаре, полученном не в солярии, а под настоящим солнцем. В руках, ухоженных, но не выхоленных. Я наверное слишком пристально смотрел на девушку, потому что она это внезапно отложила книгу и взглянула на меня. Красивые глаза. Зеленоватые при таком свете, немного печальные. Совсем как у Кати. Я часто удивлялся жене – когда её лицо смеялось, её глаза всё равно плакали без слез. Но я любил и эти глаза, и этот смех. Для меня ничего лучше в мире не существовало.

– Вам чем-то помочь? – спросила девушка. У неё был чудесный голос.