Татьяна Корсакова: Слеза ангела

«…И поднимался ангел все выше и выше на своих золотых крыльях. И плакал он, глядя сверху на гибнущий город. И рассыпались слезы его, превращаясь в сияющие камни…»

Конверт без обратного адреса Света нашла этим утром в своем почтовом ящике. Совершенно, можно сказать, случайно. Писем она не получала уже лет пять, да и газет не выписывала – зачем, если есть телевизор и Интернет? – поэтому и в ящик практически никогда не заглядывала. Ну, разве что время от времени, чтобы выгрести из него пачку никому не нужных политических листовок и рекламных проспектов. А сегодня ее точно магнитом потянуло.

Магнитом оказалось вот это странное письмо. Если бы не ее фамилия, выведенная мелким каллиграфическим почерком на длинном дымчато-сером конверте, Света, пожалуй, решила бы, что письмо – это происки каких-нибудь сектантов, а так получалось, что послание адресное, именно для нее, Светланы Корнеевой, предназначенное.

Только вот тайный смысл этого «письма счастья» она постичь не могла, как ни пыталась. Какие-то плачущие ангелы, сияющие камни, туманные намеки на приход девы-избранницы и грядущего искупления – все очень аллегорично, путано и почему-то тревожно. Именно колкое, ничем не объяснимое беспокойство в самый последний момент удержало Светину руку, уже тянущуюся к мусорному баку.

«Письмо счастья» казалось не просто странным, оно было загадочным. Расплодившиеся в Москве религиозные секты не стали бы тратить на привлечение новых адептов такую качественную, явно недешевую бумагу и не изъяснялись бы полунамеками. Секты действуют намного прямолинейнее: со свойственной всем подобного рода организациям безапелляционностью вещают о приходе очередного мессии, зазывают на семинары и тренинги. А тут ничего подобного. То, что лежало в конверте, и письмом-то назвать сложно, скорее уж цитатой из какой-то книги или отрывком из дневника.

Разбираться с посланием не было времени: занятия в универе начнутся через полтора часа, а она еще даже не умывалась после работы. Она подумает об этом как-нибудь потом. Возможно, на лекции…

На лекции уделить внимание таинственному посланию тоже не получилось. Стоило Свете развернуть хрусткий, испещренный бисерным почерком лист, как не ко времени активизировалась подружка Ритка. У Ритки случилась любовь с первого взгляда – как минимум пятая за семестр, – и теперь подружке не терпелось поделиться впечатлениями. Впечатления оказались, как всегда, незабываемыми, а кавалер – чистый эксклюзив.

– Прошлый был тоже чистый эксклюзив, – Света зевнула: сказывалась ночь, проведенная на ногах. Ну его к черту, это письмо-счастье, лучше подремать хоть немного.

– Это ты о том мажоре? – Ритка презрительно фыркнула. – Ну сравнила! Тот маменькин сынок, а этот настоящий мужик, солидный, красивый, щедрый.

Щедрый? Это что-то новенькое. Все предыдущие Риткины ухажеры, безусловно, были солидными и красивыми, но вот со щедрыми ей как-то не везло.

– Он меня в такое место водил, – подружка восторженно закатила глаза.

– Какое? – Света спрятала письмо между страницами конспекта, сдвинулась в сторону, так чтобы широкая спина сидящего впереди старосты группы Ивана Рожка загораживала ее от лекционной трибуны, положила голову на скрещенные руки и прикрыла глаза.

– Не могу пока сказать, – подружка перешла на заговорщицкий шепот, – он просил об этом не распространяться.

– Даже мне не скажешь? – Света открыла один глаз.

– Никому, – Ритка сокрушенно покивала головой. – Ты не представляешь, насколько у них там все круто, почти как взаправду.

– Где – там?

– Там, где я была. Ну, в том месте, о котором нужно молчать.

Света вздохнула. Что еще за тайны мадридского двора? Раньше Ритка делилась с ней всем-всем, даже такими интимными подробностями, о которых запросто можно было бы промолчать, а тут такая секретность.

– Корнеева, ты не обижайся. Хорошо? – подружка погладила ее по плечу. – Я там пообвыкнусь, присмотрюсь, а потом, может, он согласится и тебя с собой взять.

– Куда? – Света снова зевнула.

– Туда! Какая же ты непонятливая! Они особенные и почти как настоящие.

– Не нужно меня никуда с собой брать. И вообще, я спать хочу. Отстань, а?

Однако Ритка не отстала. С ловкостью фокусника она выдернула из Светиного конспекта сложенное вдвое письмо и прочла с придыханием:

– И сказал ангел деве: «Ты избрана, и дар мой – отныне ноша твоя». – Подружка черкнула острым ногтем по письму, оставляя на плотной бумаге глубокую царапину. – Корнеева, что это за ерунда такая?