Александр Харыбин - Пятый всадник

Саня, прослушав мою историю, с минуту смотрел на меня с вытаращенными глазами, не в силах произнести ни слова.

– И ты лично участвовал в испытаниях атомной бомбы? И сам видел ядерный взрыв?

В его вопросе не чувствовалось недоверия. Скорее, потрясение.

Я кивнул.

– Участвовал. Взрыв толком не видел, так как находился километрах в двух, а заряд был в котловине. Но вспышка была – будь здоров.

– Да. Ну ты даешь!

Какое-то время мы оба молчали. Потом Саня вдруг спросил.

– А почему ты только сейчас об этом рассказал? Вернее, почему именно сейчас?

Я описал ему то, что увидел вчера в новостях. И выдвинул предположение, что появление у берегов Италии «Авроры» с Мериновским не случайно. Этот фанатик за четыре года не мог отказаться от своей бредовой идеи. Наоборот, думаю, он за это время сильно продвинулся в ее реализации. Ведь, если рассудить здраво, зачем ему нужно находиться в Италии? Он ничего против этой страны не имеет, соответственно, взрывать ничего здесь не будет. Первая мысль, которая приходит в голову – это то, что здесь у него база по производству зарядов. Именно по производству, потому что исследования и испытания удобнее всего проводить в России. А производство там делать нет большого смысла, так как изделия потом тяжело будет вывезти. А из Италии на яхте это сделать несложно.

– А не могла ли яхта с этим твоим Бармалеем просто случайно там оказаться? – спросил Саня, когда я изложил свои мысли.

– Могла. Если допустить, что Бармалею захотелось просто проветриться и он решил поплавать по Средиземному морю. А у берегов Сицилии попал в аварию. Вероятность этого не равна нулю. Но, во-первых, я успел хорошо изучить Мериновского. Он не будет тратить время и силы на такую фигню, как морские вояжи. Во-вторых, «Аврора» напоролась на скалы у самого берега, на траверзе порта. Это означает, что он планировал именно войти в порт, но тут, видимо, оплошал капитан. Я не говорю, что уверен в правильности своих предположений на все сто. Возможно, что вероятность этого всего десять процентов, хотя я лично думаю, что больше. Но ты представь, что будет, если эти десять процентов выиграют? Если Мериновскому удастся уничтожить несколько американских мегаполисов, то наступит настоящий конец света. И не только в Америке. В Европе тоже, так как их экономики и финансовые системы слишком жестко связаны. Тебе уж точно будет не до научной деятельности. И вообще, представь, что будут уничтожены миллионы ни в чем не повинных людей. А ты при этом будешь знать, что мог бы это предотвратить, но не захотел.

Озвучивая другу этот монолог, я был вполне искренен. Мне абсолютно не хотелось Конца Света. Сейчас у нас с Катериной был свой маленький уютный мирок, терять который не имел никакого желания. К тому же к Апокалипсису ничего не было готово. Анабиоз тоже толком отработан не был. Да и если пытаться возрождать цивилизацию через несколько тысяч лет после Конца Света, то десяти морозильников точно не хватит. Нужно не меньше сотни. Так что я был совершенно уверен в том, что сейчас мой долг – пресечь на корню планы Бармалея. А так как одному мне с такой задачей не справиться, то я собирался привлечь на свою сторону Саню.

– И как же ты собираешься ему помешать? Позвонишь в полицию? – спросил мой друг. По интонации, с которой было произнесено окончание фразы, я понял, что это шутка.

– Для начала надо быть абсолютно точно уверенным в том, что я прав. Надо провести разведку. А в полицию, конечно, звонить без толку. Даже, если у Бармалея здесь на самом деле база, то полиция ничего криминального не обнаружит. Ни один эксперт не поймет, что там делают ядерные бомбы. Плутония нет, двести тридцать пятого урана – тоже. Все нормально, никакого криминала.

– Ну, и как ты думаешь проводить свою разведку? – спросил Саня.

По тому, как он это сказал, стало понятно, что до него пока не дошло, что я собираюсь привлечь его к этому делу.

– Представь, – ответил я ему, – для изготовления одного заряда нужно не меньше четырех-пяти килограммов дейтерия. А на десять зарядов – уже пятьдесят килограммов. Притом, что Бармалей собирался делать несколько десятков. Где они его возьмут?

– Купят тяжелую воду, выделят дейтерий. Какие проблемы?

Конечно, Саня за время своей работы в ЧЕРМе, настолько привык к тяжелой воде, что для него это вещество не представляло ничего особенного.

– Сань, а ты сколько ее потребляешь в год?

Мой друг задумался, видимо, прикидывая.