Александр Харыбин - Пятый всадник

Тем временем энергия импульсов нарастала. В самом начале исследований звук разряда походил на громкий щелчок, доносившийся сквозь стальные стенки взрывной камеры. Сейчас же это стало больше похоже на выстрел из артиллерийского орудия небольшого калибра. Бело-голубые всполохи, пробивавшиеся сквозь толстостенное стекло наблюдательного окошка, ярко освещали стены лаборатории. Наконец, взрывная камера не выдержала такой мощности и треснула по сварному шву. Пришлось заказывать новую, более прочную. Новая камера должна была прийти через пару недель, так что в экспериментальной работе возникла пауза. Вот удружил Владилен. Интересно – специально мозги запудрил, или просто выдавал желаемое за действительное. Вроде все делал так, как он говорил, но, если руководствоваться его теориями, то у меня давно уже нейтроны должны были бы разлетаться, как искры из зажигалки. Да еще на каждый джоуль электричества выходило бы десять тепла. Бог с ним. Как говорится, нет худа без добра. По крайней мере, появилось время поработать с литературой.

Несколько дней просеивал Интернет, но ничего, стоящего внимания, не смог найти. Очень много мусора. Такое впечатление, что темой низкотемпературного ядерного синтеза занимаются только психи и троечники – недоучки. Серьезных публикаций не найти. Похоже, комиссия по борьбе с лженаукой знает свое дело. Мало кому охота одной публикацией испортить себе сразу и репутацию и карьеру. Пришлось ехать в библиотеку – бывшую «Ленинку».

В течение нескольких дней, перелопатив с сотню публикаций, я наткнулся на одну статью в малоизвестном физическом журнале. Первые же строчки заставили бешено колотиться сердце и задрожать руки. Вот оно! Теперь я понял – в чем моя ошибка. Не надо было бесконечно увеличивать энергию импульса. Главное – скорость нарастания тока. В статье описывались очень интересные эффекты и содержались многочисленные ссылки на другие исследования. Статью, а также некоторые публикации, из тех, что в ней упоминались, я, разумеется, отснял на камеру телефона, хотя это и было против правил. Но платить деньги за изготовление бумажных копий, которые все равно потом потеряются или испортятся, это, извините меня, прошлый век.

Не в силах сидеть в библиотеке больше ни минуты, выскочил на улицу и почти бегом направился к станции метро. Пока ехал до конечной, где оставил машину, мысленно ругался на все, что, по моему мнению, тормозило поезд – замороженных пассажиров, еле-еле вползающих в вагон, машиниста, не способного развить нормальную скорость. Наконец, добрался до машины, сел за руль и тронулся.

Ехал на автопилоте, так как голова была занята обдумыванием методики эксперимента. Если бы меня спросили про какие-нибудь подробности дороги от Москвы до Базы, хоть убей – не вспомнил бы. Потому что очнулся только когда уперся носом в до боли родные ворота. Узнав, что Профессора нет на территории, огорчился. Хотелось поделиться с ним новой информацией. Ну, ладно, потом узнает. Пока нет Профессора, можно набросать схему источника импульсов. Но сначала решил перечитать ту саму статью и работы, из числа тех, на которые авторы ссылались. Загрузил изображения с телефона на компьютер, слегка подредактировал и распечатал на принтере. Взяв распечатанные листы, зашел в свою жилую комнату и начал изучать материалы.

После перечитывания радужное настроение слегка померкло. Я понял, что не смогу создать такой источник импульсов, который давал бы фронт нарастания тока в сто тысяч ампер за несколько десятков миллиардных долей секунды. То, с чем я работал сейчас, было в тысячу раз хуже. Мало того – я просто не знал, возможно ли вообще достать такое устройство. Понятно, что подобный девайс в принципе должен существовать. Ну, например, для питания импульсной лампы накачки мощного лазера. Но, вот, сколько он может стоить и будет ли в открытом доступе? Нет, здесь без Профессора не обойтись. Я взял телефон и набрал его номер. Как назло, до конца дня занят, но обещал приехать завтра. Особого энтузиазма в его голосе не расслышал.

Профессор сдержал слово – с утра пораньше зашел ко мне в лабораторию. Я заметил, что вид у него был измученный. Дело даже не в выражении лица. Обычно Профессор был очень аккуратен в одежде, чисто брился и благоухал одеколоном. Сегодня пиджак его был измят, щеки синели щетиной.

Я решил не обращать на это внимания и обстоятельно пересказал сначала содержание того, что почерпнул из материалов, найденных вчера в библиотеке, а затем изложил свои мысли относительно предполагаемых экспериментов. Он выслушал меня внимательно, ни разу не перебив. Уже неплохо. Затем с минуту задумчиво пожевал кончик авторучки.