Глеб Васильев - Стакан

– Ни в коем случае, владыка. Я говорю лишь о том, что если среднегорцы поделятся с горожанами Иероманополя своей верой в Силу, Мужество и все прочее, те смогут принять ее. Возможно, ваша вера окажется для них куда полезнее и понятнее, чем вера в Создателя.

– Среднегорцы воины, а не проповедники, – отрезал Закхард. – Иероманополь должен быть уничтожен и точка. Затем его судьбу разделят Виноградная Долина и Виргиния.

– Но почему? – изумился Полулунок. – В тех городах и одного бойца не найдется. И Создателя они так слепо не чествуют.

– Жители Виноградной Долины – мерзкие пьяницы и блудодеи, оскверняющие своим обликом образ настоящего мужчины. Клянусь своей Гривой, любому среднегорцу должно быть мерзко от того, что он и эти заплывшие жиром и вином свиньи принадлежат одному роду, – брезгливо поморщившись, сказал Закхард. – Не менее отвратительно существование на земле таких мужчин, как виргинцы. Измельчавшие, изнеженные и слабые, прячущиеся за бабьи юбки и ни на что не способные. Горожане Виргинии должны мечтать о смерти как об избавлении от позора, которым они сами себя покрыли.

– Владыка, в твоих словах я чувствую силу Истины, – от отчаянья Халмфун решил схитрить. – Но стоит ли таким славным воинам тратить свое время и силы, проскакать полмира лишь для того, чтобы испачкать свои благородные мечи зловонной жижей, что у тех существ вместо крови?

– Военный поход будет полезен для моего народа. Мы и наши кони застоялись, наши мечи исстрадались от жажды. Во славу Силы среднегорцы очистят землю от скверны, пусть и не всегда битва будет веселой, а работенка – чистой.

– Вы собираетесь пройти через всю землю и срезать с нее все живое без разбора. Это не битва и не работа, а безумное и бесчеловечное преступление, – глухо произнес Полулунок, но Закхард, увлеченный своей фантазией, его не слышал.

– После мы сотрем самодовольную ухмылку с лиц обитателей Красвиля, клянусь Запахом Тлена. Посмотрим, как хорошо им будет житься в их красивеньких уютных домиках, когда мы сожжем их дотла. Поглядим, как они будут воротить нос от чужаков, когда эти чужаки выпустят им кишки, – глядя перед собой невидящими бешено сверкающими глазами, говорил владыка. – Неприступный Экстраполис! Ха, нет лучшего способа вызвать среднегорцев на бой, чем объявить свою твердыню неприступной. Мы расколотим их хваленый купол на миллиарды осколков, наши кони изжуют эти осколки в пыль. Среднегорцы во славу Смертельных Ран покажут экстрапольцам, что такое сила Стали и Огня против их хитроумных штучек.

– Ребятишки, у владыки стаканчик совсем того – протек и поехал одновременно, – прошептал Трехручка. – Быстренько хватаем ноги в руки, и покидаем этот чудненький шатер. Не то, чего доброго, очухается, да грохнет нас во славу Конского Навоза, а я кровь-кишки расплескивать не хочу.

– Нет. Я должен убить Закхарда, – сказал мертвенно бледный Полулунок, и дрожащей рукой поднял с пола меч Гудрича.

– Приходка, маленькая прячущаяся Приходка. Тебе от нас не спрятаться, клянусь Кровавым Потом. Среднегорцы найдут тебя и всех твоих несуразных обитателей. Наши мечи пролезут к вам в глотки вместо пирожков, чтобы знали, как дразнить воинов игрой в прятки! – продолжал бредить владыка.

– И ты, Халфмунушка, туда же? Кровушка глаза застит? Если порежешь владыку, нам эти миленькие среднегорцы такую баньку на наших же косточках истопят, что шкура сама от испуга слезет. Даже если из шатришки слиняем, далеко от всадничков ускакать не получится – больно уж у них лошадки быстроногие. Они и покойничка-весельчака, который в лицо смерти там миленько хихикал, нам пришьют, можешь не сомневаться.

– Кратис. Правда ли ты такой могучий великан, что и мне тебя не одолеть в славном бою? Бобровая Заводь. Отыщется ли среди бобров хоть один мужчина? – вещал Закхард.

– Я разбудила монстра в тысячу раз более страшного, чем Объединенная Конфедерация. Нужно все исправить, – держа перед собой меч, Полулунок сделал шаг в сторону Закхарда, не видящего за пеленой своих кровавых грез никого и ничего.

– Нет, дружочек, так не пойдет. Я жить хочу, – подняв бочонок с настойкой кутси, Трехручка обрушил ее на затылок Халфмуна. Тот выронил меч, покачнулся, но сумел устоять на ногах.

– Хватит зевать с таким видом, будто бы тебя ничего не касается, – не выпуская бочонок из рук, рыкнул Трехручка на Селию. – Помоги мне вытащить отсюда нашего полоумного, пока он оглоушенный.

– Тебе надо, ты и вытаскивай, – огрызнулась Селия, но все же взяла шатающегося Халфмуна под руку и вместе с Трехручкой вывела его из шатра.