laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

Если ее Джеймс и впрямь где-то тут, она скоро его найдет, и они снова будут вместе. Если же нет — что ж, у нее всегда остается здешний Джеймс. Его можно увидеть, с ним можно поговорить. Конечно, для этого придется подождать еще пару дней — пока она не выздоровеет настолько, чтобы подняться с постели и сесть на поезд до Поттеров.

Лили отпила глоток чая и вернула чашку на столик. Сладкая теплота смягчала больное горло: Петунья добавила в чай мед. Откинувшись на подушки, она перевернулась на бок, изучая нарисованные на чашке розы. Петунья так странно держалась — почти так же необъяснимо и непостижимо, как вел себя Сев... что юный, с которым она разругалась, что взрослый, которым он стал...

А кем же он, собственно, стал? Сев преподавал в Хогвартсе зелья... учил Гарри... а что еще? Какой из него вышел учитель? Женился ли он? Были ли у него дети? Он намекнул, что друзей у него не было...

Ей стало больно при одной мысли о том, как Северус год за годом идет по жизни совсем один. Он всегда был так полон того, чем жаждал поделиться... Вот только он никогда не делился легко, и люди в основном от него просто отворачивались...

"Совсем как ты", — прошептал внутренний голос, который Лили ненавидела. Не из-за того, что он ей нашептывал — из-за того, что всегда прорезался в такие моменты, как этот. Голос внутреннего дементора, называла его она; это была та ее часть, которая всплывала из глубин, чтобы терзать и мучить из-за того, что она сама себе никогда не простила — из-за того, что она сделала. И — из-за того, что не сделала.

После разрыва с Севом Лили временами просто тошнило — как от собственной правоты, так и от отвращения к себе. Иногда даже одновременно: когда она видела его рядом с этими мерзкими мальчишками — теми самыми, которые напялили на него эту дурацкую маску и одеяние Пожирателя... Да, она была права. Но увы — она была права.

Хуже она себя чувствовала только тогда, когда боялась, что их найдет Волдеморт — ее, и Джеймса, и Гарри — и уничтожит их маленькую семью. И тоже не ошиблась.

Сейчас рядом с ней снова оказался Сев — переживший ее на семнадцать лет, и временами даже более опасный, чем она когда-то воображала. Лили вспомнила его полубезумную тревогу, когда она поскользнулась на лестнице, и как сверкали его глаза, когда он ударил того маггла, и как выходил из гостиной ее матери, и интонацию, с которой он произнес: "Я перестал быть Пожирателем". Если она хоть раз и усомнилась, что влезший в окно Северус сказал ей правду, то даже не расслышала шепоток этих сомнений — настолько уверена она была, что перед ней Сев, который вырос в совершенно другого человека.

И все же в самой своей сердцевине он оставался все тем же. Лили знала, что это не какой-то двойник в его теле — нет, это точно был Сев, совсем взрослый, скорее всего — одинокий, настрадавшийся, и, возможно, даже слегка безумный.

"Северус, — подумала она, закрывая глаза — розы на боку чашки по-прежнему сплетались в венок. — Через что же ты прошел, пока я была мертва?"

* "Как пожелаешь" — это отсылка к фильму "Принцесса-невеста" (прим. авт.)

Северус вошел в дом своего детства, которым он владел на протяжении двадцати одного года и скоро будет владеть снова. Солнце садилось — большую часть дня оно провисело на бледном и мутном небе, и сейчас, на закате, ставшие яркими лучи пронизывали ровные шеренги домов и сквозь кухонные жалюзи падали на стены золочеными полосками.

Как всегда, он вошел в дом через черный ход. Как всегда, свет не горел — мать находила электричество слишком слепящим. Из-за этой ее привычки им не раз удавалось сэкономить на счетах, обходясь магическими огнями и ее фосфоресцирующей настольной лампой. Отец злился до невозможности, но выбора иногда не было — он пропивал все деньги, и платить по счетам оказывалось нечем.

В гостиной шелестели книги; мать паковала свою библиотеку. Она всегда заполняла все свободные стены книжными полками — единственная роскошь, которую отец и мачеха ей позволяли. Северус часто гадал, рассталась бы она с библиотекой, если бы могла выручить за нее хоть что-то. Он не был уверен — мать всегда казалась жадноватой, особенно до знаний. "Ориентируйся на свои сильные стороны, Северус, — не раз поучала его она. — Даже если они и кажутся не слишком надежной опорой".

— Северус? — позвала она из гостиной. Он вслушался в ее интонацию — голос показался спокойным. Не то чтобы он мог ей отказать, будь это не так.