laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

— Спасибо, Северус, — сказала мама — словно вынесла окончательный приговор. — Я не стану тебя больше задерживать. Можешь идти домой.

Северус кивнул. Глаза его были полуприкрыты; он поднялся со стула одним невероятно плавным движением — Лили никогда за ним подобного не замечала и невольно задумалась, чем же он занимался последние двадцать два года — людей учился запугивать, что ли? Батюшки, ну у него и навыки... не то чтобы их стоило сейчас демонстрировать: мама вцепилась в ручки кресла, стараясь скрыть, как ей хочется от него отшатнуться.

"Пиздец, — подумала Лили — хорошо, что мама не владела легилименцией, как Сев, и не могла подслушать эту крамольную мысль, — пиздец, пиздец, пиздец..."

Она встала со стула вслед за Северусом.

— Лили, — мама явно хотела ее остановить, но она выпалила:

— Я мигом! — и, пулей вылетев из столовой, догнала Северуса в прихожей уже у самого порога.

— Что? — спросил он с такой интонацией, будто на самом деле хотел сказать "ты рехнулась".

— Она бы мне сказала тебя не провожать, а я этого не хотела, — Лили сграбастала его за рукав и потащила за собой — на крыльцо и дальше по подъездной дорожке до самых ворот.

— Ты... все в порядке? — почему она разговаривала шепотом? Ах да: Петунья. Дражайшая сестрица наверняка торчала где-то у окна и шпионила за ними... и наверняка это именно она наябедничала матери, что у Лили почему-то открыто окно, что весьма подозрительно.

— В полнейшем, — ответил Северус, глядя на нее сверху вниз. Она попыталась представить его в тридцать восемь, но ничего не получалось: перед ней все равно был шестнадцатилетний подросток с парой белых прыщиков под носом.

— Просто моя мама... вот я и... — Лили почувствовала себя несчастной.

— Если рассматривать в совокупности прошлое, настоящее и будущее, то тебя можно считать номером первым из тех двоих людей, которые испытывали ко мне нечто, хотя бы отдаленно напоминающее симпатию. Большинство меня откровенно ненавидит. По сравнению с ними неприязнь твоей матери выглядит настолько... благовоспитанно, что ее можно даже не принимать во внимание.

Лили моргнула.

— Ну нет! Нас же явно больше! — запротестовала она возмущенно.

— Извини, но я вынужден процитировать своих студентов: ах если бы.

— Своих студентов? — эта реплика сбила ее с мысли. — В смысле, ты преподаешь? Ты?..

— Больше нет, — сказал он, неприязненно скривив рот.

— Но ты же не выносишь людей!

— И после семнадцати лет, в течение которых я пытался чему-то научить бесчисленные орды юных недоумков, которые органически неспособны распознать интеллект, даже если он огреет их кирпичом по голове, смею тебя заверить, что мне удалось возвести мизантропию в ранг искусства и достичь в нем прямо-таки небывалых высот.

Лили очень хорошо представляла себе, как Северус сообщает трепещущим первогодкам, что они орда юных недоумков, которые органически неспособны распознать интеллект, даже если он огреет их кирпичом по голове.

— Охотно верю, — шепнула она почти восхищенно. — А что ты преподавал? И где?

— Зелья, в Хогвартсе, — она попыталась снова о чем-то его спросить, и Северус произнес с той интонацией, которая в его исполнении могла сойти за попытку проявить терпимость:

— Лили. Либо твоя мать, либо сестра — а скорее всего, они обе — сейчас явятся за тобой, а я бы предпочел оказаться отсюда подальше, когда прибудет полиция.

— А — что — полиция? Какая полиция?..

— Та самая, в которую твоя мать непременно позвонит, если только ты не вернешься в дом и не успеешь ее отговорить, — Северус развернулся, собираясь уходить.

— И на этом все? — Лили почувствовала, что слова ей даются с трудом. — Ты так запросто уходишь?

Он по-прежнему стоял к ней спиной. Потом сказал — жестко, отчетливо, не понижая голоса:

— Я был Пожирателем Смерти.

Ей не хватало воздуха.

— Я знаю. Узнала еще тогда, когда ты меня спас.

На улице давно стемнело, но даже в неверном свете из соседских окон было заметно, как напрягся Северус при этих словах; он слегка повернул голову, и она разглядела бледную щеку — мягкий изгиб; очертания носа — резкий выступ... И — молчание.

— Я никому не сказала, — прошептала она. — Тебя бы схватили — я этого не хотела...

Он дышал так хрипло и тяжело, что его было можно услышать.

— Сев... — она неуверенно шагнула ему навстречу.

— В тот момент, когда он собрался тебя убить, — отчеканил Северус таким не терпящим возражений голосом, что Лили невольно замерла на месте, — я перестал быть Пожирателем.