laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

Ради Гарри. Снова — и в последний раз.

— Ты почти уже у цели, — голос Джеймса зазвучал где-то справа. — Совсем близко. Мы... мы так гордимся тобой!

— Это больно? — полушепотом спросил Гарри — и вот это и была храбрость, какой она прежде не знала: смотреть в лицо своему ребенку, вот так, как сейчас, когда не можешь ни прикоснуться к нему, ни утешить, ни спасти, потому что отдать свою жизнь за кого-то можно только однажды, и не факт еще, что этого не окажется мало. Она бы лучше умерла еще тысячу раз, лишь бы никогда не стоять перед ним — вот так... но выбирать не приходилось.

А если бы и приходилось — она бы согласилась оказаться тут еще тысячу раз, лишь бы только Гарри сейчас не остался один.

— Смерть? Нет, нисколько, — ответил Сириус. — Быстрее и легче, чем заснуть.

— Он не станет затягивать, — сказал Ремус. — Он мечтает с этим покончить.

— Я не хотел, чтобы вы умирали, — в голосе Гарри слышалась боль, горечь вины и утраты. — Все вы. Мне так жаль... — он умоляюще посмотрел на Ремуса. — Когда у вас только что родился сын... мне так жаль, Ремус.

— Мне тоже, — мягко ответил тот. Лили хотелось на него взглянуть, но она не могла отвести глаз от Гарри. — Жаль, что я так его и не узнаю. Но он узнает обо мне — о том, за что я погиб, — и, надеюсь, поймет. Я боролся за мир, в котором его жизнь была бы более счастливой.

Лили не могла почувствовать ветерок, что пробежал между деревьями, но видела, как он взлохматил волосы, падающие Гарри на лоб — и без того растрепанные... О, как бы она хотела стать этим ветром!.. Всей душой, всем сердцем, всем своим существом.

— Вы останетесь со мной? — взгляд Гарри перебегал от одного к другому, пока снова не задержался на ней.

— До самого конца, — сказал Джеймс. У Лили заныло сердце — от любви к ним ко всем, которая все равно осталась с ней, несмотря ни на что, точно так же, как все это время с ней все равно оставалась память о Северусе.

— И они вас не увидят? — спросил Гарри.

— Мы — часть тебя, — ответил Сириус. — И видны только тебе.

Все еще глядя на Лили — на свою мать; она всегда была его матерью, и всегда ею будет, и это никогда, ни за что не изменится, — Гарри произнес:

— Побудь со мной.

И они шли за ним следом — ибо, как и говорил Сириус, все они были частью Гарри, и весь их мир в этот миг заполнял только он один — ее мир так точно, с того самого дня, как он появился на свет, этот ребенок, которого она потеряла... И вот он снова тут, такой взрослый, такой храбрый и любящий; она чувствовала: именно его любовь привела их сюда — в эти последние минуты его жизни.

Лили поймала себя на том, что смотрит на Джеймса — а он на нее, на мгновение оторвавшись от Гарри — и, как в зеркале, увидела в его глазах те же чувства, что испытывала сама, и те же вопросы. Она смотрела на него, пытаясь навеки запечатлеть его облик в сердце — запомнить мужа вслед за сыном... очки перекосились, одежда в беспорядке — он выглядел так же, как в ночь их гибели. И Сириус, и Ремус — они казались чуть старше, чем остались в ее памяти, но оба все еще такие молодые, все еще похожие на тех людей, кого она знала... Она хотела с ними заговорить — миллион всяких разностей так и вертелся на языке, — но все с той же кристальной ясностью чувствовала: это единственный миг, единственный раз, когда они позволили себе переглянуться, провожая Гарри в его последний путь.

Это было прощание — настоящее прощание, с теми людьми, которых она знала, а не их бледными подобиями, которые остались там, в Хогвартсе. Ее старые друзья — те, кого она любила...

Последнее, что связывало ее с прежней жизнью.

"Прощайте, — подумала она, глядя на них. — Вы навсегда останетесь в моем сердце именно такими".

И, в последний раз бросив взор на Гарри, она потянулась к нему, коснулась ладонью его спины — и в этот самый миг он разжал пальцы, маленький черный камешек выскользнул из них и упал в траву... и Лили затянуло назад, во тьму.

* * *

Она рыдала так горько, что едва успевала вдохнуть — и тут же снова заходилась плачем. К ней кто-то прикасался — чья-то рука на лице, и вторая — на плече, но глаза почти ничего не видели, и мысли разбегались — ей было нужно...

— Сев, — позвала она, но звук его имени почти потерялся в очередном всхлипе.

Мир задергался — и вдруг резко затормозил, и все куда-то опрокинулось, Лили покатилась, налетела на что-то твердое и упругое — чье-то тело, распахнула глаза — Сев! — и они вместе во что-то врезались.

— Ебать! Какого хуя? — рявкнул Северус — его руки придерживали ее, не давая упасть.