Олег Фролов - Хроники Тиа-ра - битва за Огненный остров

– Что дальше будет? – спросила Миа-ку. Кажется, впервые за наш разговор она подняла взгляд и посмотрела мне прямо в глаза. Или еще глубже.

В первое мгновение я подумал, этот вопрос – отзвук озлобления, обиды, отчаяния. Но нет. Все-таки нет. Этот вопрос – не риторический. Более того, он остро нуждается в ответе, как никогда остро.

Этот вопрос – страх женщины, молодой матери перед будущим, в котором больше нет своей уютной уммы и привычного спокойствия, но есть израненная новая жизнь и полная неопределенность. И ей больше некому его задать, кроме меня. Просто некому.

– Дальше будет… Все будет хорошо. Будем жить дальше, – сказал я то, что первым пришло на ум. А значит – самое честное, что мог сказать.

– Веришь в это?

– Знаю это.

– Хорошо… – Миа-ку отвела глаза, но я почувствовал, что именно такой простой ответ ей и был нужен. Не экскурс в политику, не описание оружия и оценка шансов, а именно это.

Женщине не нужно знание, ей нужна уверенность, – так сказала мне когда-то старшая мать.

Я не знаю точно, что думала Миа-ку теперь. Считала ли она на самом деле, что это я виноват во всем. Может, и считала, но уже без злобы.

И пусть так. С новой силой я ощутил ответственность за ее жизнь и жизнь Тами-ра. Чувство тревожное, беспокойное, но наполняющее жизнь смыслом. Самое лучшее чувство.

Мы обменялись еще несколькими сдержанными фразами, а потом я ушел.

– Благодарю… за Тами-ра, – сказала она напоследок.

– Не за что благодарить, – ответил я.

И потом, почти уже вдогонку:

– Ты знаешь, что Коту-ма-ку нет больше?

– Как нет?! – резко останавливаюсь и оборачиваюсь.

– Сгорела вчера. В постели своей. Коту-ма-ку нет больше, – говорит Миа-ку и исчезает в арке своего колодца.

« Коту-ма-ку нет больше » – повторяю про себя и снова, как сейчас, вижу ее властное лицо, слышу слова, негромкие, но оглушающе звучащие в моих ушах: «Будь счастлив тем, что у тебя было, и ищи новое счастье.»

Но сейчас – именно сейчас, – мне было жаль старейшую. Ужасно жаль.

К вечеру на Площади начали стихийно собираться люди, и у каждого была своя причина прийти. Кто-то испытывал совершенно новое, незнакомое, но необычайно сильное и всепоглощающее чувство мести и хотел поделиться этой жаждой с другими. Другие считали, что власть тоже в ответе за то, что произошло, и хотели высказать свой протест. Но большинство были просто напуганы: ходили безучастно по Площади, готовые поверить кому угодно, кто подарит надежду или, наоборот, посеет панику. Они заглядывали в лица друг другу с тревогой, обсуждали то, что обсудили за день уже много раз, а потом шли дальше.

Здесь были далеко не все. Но среди тех, кто пришел, внезапно вспыхивали и гасли звезды стихийных лидеров, бурлили эмоции и раздражение – непривычные гости в отношениях жителей Огненного острова. Какой-то рудокоп с полубезумным видом в съехавшем на бок хартунге кричал, что это только начало, что мы все очень скоро лишимся жизни в огне. Две женщины рядом плакали, но продолжали слушать, как и кучка хмурых мужчин – уммеров и рудокопов.

Совсем рядом другой оратор предлагал лишить всех прав искренних мистиков и объявить остров технократическим социумом. Он сыпал аргументами, говорил о причинах и следствиях, но покрывало логики то и дело рвалось, обнажая желание мстить всем, кто имеет хотя бы косвенное отношение к Храму. Пусть даже просто придерживается той же веры.

Совсем уже возле главной трибуны стремительно росла группа слушателей болезненно худого и невысокого старика. За спинами и головами людей его тщедушная фигура совершенно терялась, но идеи, о которых он говорил, буквально вибрировали в воздухе. Старик вспоминал о незапамятных временах, когда не было ни главных законников, ни Закона, а островом правила мудрая Коллегия из представителей родов. Образы мирного, спокойного и уютного времени наполняли души окружающих теплом и желанием поскорее избавиться от Мику-ра. А заодно и со всеми, кто так или иначе связан с Законом.

Неизвестно, чем бы закончился вечер на Площади, если бы в тот момент, когда солнце уже коснулось туманного края небесной полусферы, на трибуне не появился сам Мику-ра. Он вышел на центр площадки, остановился, посмотрел поверх голов, словно оценивая их количество.

Большинство присутствующих даже не заметили появления главного законника, но кто-то уже устремился поближе. Некоторые бросали в сторону трибуны озлобленные взгляды, а иногда – и проклятия. Но даже такие (или тем более такие) хотели услышать, что скажет Мику-ра. Прислушивались жадно к словам, которые еще не появились на свет.