Евгений Гордеев - Возлюби ближнего

- Ребята, я не могу, я не могу это пить, - голос подвел Рыжего, слетел на фальцет и захлебнулся где-то в горле. Слезы , уже не стыдясь бежали по лицу, капельки догоняли друг друга.

- Можешь, ты еще и не то сможешь, - еще один удар заставил Рыжего взять стакан в руки. Кое-как разжав зубы, он влил в себя эту смесь, этот странный коктейль, и сразу же прикрыл рукой рот, рванулся к выходу. Его рвало. Под общий хохот, под улюлюканье он скрылся из кухни. Иисус презрительно смотрел на все происходящее. Всего его просто выворачивало наизнанку, будто это не Рыжий, а он пил эту дрянь. Страх почему-то ушел, осталась только безразличие и злоба. На кого? Он не знал, на кого, может быть он понял в это мгновение, что собственно особой вины в развлечении, в таком развлечении, нет этих ребят.

Но спектакль надо было продолжать, наступал бенефис Иисуса.

- Тэперь ты,- Биджо услужливо протягивал ему стакан.

- Этот себя с первого дня выше всех поставил, все кругом чмори, один он человек, пахать отказывается, - подливал масло в огонь Кот.

- А мы его сейчас немного на землю опустим, что б знал, кто здесь люди, а кто слоны, а то и совсем до дембеля чмом ходить будет, - проговорил хохотнув, Фома.

- Гаджихан, Биджо, ну-ка подержите-ка этому орлу крылья, похоже, этот сам пить не станет. - Фома с полным стаканом стал подходить к Иисусу, а Гаджихан и Биджо схватили того за руки.

- Пей, пей, - зашипел Фома, - неожиданно резко извернувшись, Иисус головой выбил стакан из руки Фомы, облив при этом помоями себя и державших его дедов.

- Ах ты чмо, - в два голоса заорали Биджо и Гаджихан, обнюхивая свои руки, и так же одновременно бросились с кулаками на Иисуса. Три пары кулаков обрушились на хлипкое тело Иисуса. О том, что бы ответить Иисус даже не помышлял, старался лишь прикрыть руками разбитые ранее губы.

- Ты все равно выпьешь, - по-змеиному шипел Фома. Но и второй стакан разлетелся вдребезги. Теперь били уже ногами, не разбирая, куда угодит ботинок. Во рту Иисус снова почувствовал вкус крови, удары в спину отзывались нестерпимой болью в висках, воздух как будто бы перестал быть невесомым, и его невозможно стало хлебнуть, стал тягучим и застывал в горле, легких, не хотел выходить назад.

В кухню неспешной походкой вошел Бугай. Окровавленный, лежащий на полу Иисус перестал чувствовать удары, и медленно раскрыл глаза. Он увидел только строй кирзовых ботинок, а потом подняв глаза увидел Бугая. Слезящийся взгляд Иисуса встретился со взглядом Бугая. Бугай смотрел на него с интересом, с едва заметной, чуть презрительной усмешкой. Медленно, очень медленно Бугай взял стакан, зачерпнул свежей воды и стал пить.

Все это время никто не проронил ни слова. Напившись, он отставил стакан, еще раз оглядел всех, и как показалось Иисусу, хмыкнул, молча ушел из кухни. Вся эта мизансцена, как-то поубавила пыл у мучителей, или охладила их, только больше ни у кого не было желание продолжать начатое. Невидимо появился Рыжий с зеленым лицом. Неугомонный Фома, подозвал к себе Рыжего и, указывая на лежащего на земле Иисуса, проговорил:

- Ты вот пил, а он нет. Он теперь тебя за человека не считает, хотя ты выполнял приказ сержанта, - скажи что он чмо, п...р? Ну?

- Ты чмо, п...р. Почему я один должен отдуваться за тебя, гад. Все пашут, только вы с Ципой и Китом строите из себя гордецов. Козлы ненависть в глазах Рыжего была не наигранной, Иисус понял, что его действительно ненавидят. Нет, не эти старослужащие, а вот это его одногодка, с кем он служил полгода в учебке. Иисус смотрел на него, с сожалением и грустью, для него умер человек по кличке Рыжий.

- Ты что, думал Бугай за тебя вступиться?

- неожиданно произнес Кот. - Ему из-за тебя резона нет, в дизель дорогу искать. Он вообще предпочитает без друзей жить. Гордый очень.

Так что напрасно ты на это рассчитывал, - заключил Кот. А тебя ни сегодня-завтра все одно сломаем. Не таких обламывали, смотри только, чтобы поздно не было.

- Ладно, все пацаны, хорош развлекаться, пускай убирают здесь все, и спать чешут, что-то я тоже на массу захотел, -произнес Гаджихан и повернувшись вышел из кухни. Остальные старослужащие так же не говоря ни слова разошлись по палаткам.

Изо всех, кто приехал на точку, Иисус поддерживал отношения только с Ципой и Китом. Как и он сам, эти ребята так же ходили в синяках, но упорно отказывались выполнять работы кроме службы. После случая на кухне прошло 3 суток, и Иисус снова должен был идти на дежурство с Бугаем. Снова родной уже окоп, где себя можно хоть ненадолго почувствовать свободным человеком.