Олесь Донченко - Лукия

Мысли расплывались. А надо что-то вспомнить, что-то очень, очень важное...

В окошко пробивался серый рассвет. Горпинка шевельнулась на лежанке, сквозь сон позвала «мама!» и вновь крепко заснула.

Явдоха вспомнила — человек в высокой шапке... Когда вышла из переулка, встретила его и испуганно прижалась к ограде. К счастью, луна в это время скрылась, и человек, наверное, не узнал ее. Ну конечно же не узнал...

Но Явдоха ошиблась. Человек узнал ее. Это был Петро, сын сельского старшины Супруна Кочубея.

Найденный рядом с мертвецом коловорот много чего поведал следователю. У Якима было пробито темя. Самое важное теперь выяснить, кому принадлежит коловорот. Следователь нисколько не сомневался в том, что убийца Якима — вор, просверливший отверстие в амбаре.

Крестьяне в один голос заявляли, что такой коловорот был у покойного столяра Гопты. Они высказали мысль, что такой инструмент может, конечно, быть еще у кого-нибудь, но про это никому из них ничего не ведомо.

Свидетельские показания Петра Кочубея, который поздно ночью встретил вдову Гопты с мешком в руках, побудили следователя действовать быстро и решительно. На допросе Явдоха Гопта призналась, что коловорот принадлежит ей и что в ночь убийства сторожа Якима она действительно взяла из амбара зерно. Однако преступница упрямо отказывалась от того, что она ударила коловоротом сторожа по голове и убила его. Но все улики были против Явдохи. Никто не сомневался, что тяжкое преступление — дело ее рук. Прокурор представил суду это дело так. Воспользовавшись тем, что сторож амбаров Яким Коваль гулял на крестинах внука, вышеозначенная Явдоха Гопта, вдова, крестьянка, тридцати лет от роду, православная, просверлила коловоротом отверстие в амбаре и украла десять фунтов пшеницы. Когда преступница уже собиралась домой, к амбарам подошел Яким Коваль, направившийся туда прямо с гулянки. Сторож попытался задержать преступницу, но она ударила его коловоротом по голове. Коваль свалился замертво.

Защитник попытался взять под сомнение основной мотив обвинения: как, дескать, слабая женщина могла убить мужчину-сторожа, вооруженного ружьем? Но свидетели единогласно показали, что в тот вечер Яким Коваль был настолько пьян, что с ним мог справиться даже ребенок.

Среди присяжных заседателей были два купца, владелец типографии и директор местной гимназии. Они сразу насторожились, услышав свидетельские показания Супруна Кочубея, который рассказал суду, что в день убийства Явдоха Гопта бранила его мироедом. Вот как! Сегодня она называет Кочубея мироедом, а завтра будет требовать раздела земли...

Явдоха хорошо сознавала, в чем ее обвиняют. Вид огромного судебного зала, набитого народом, ошеломил ее. Просидев до суда семь месяцев в тюрьме, женщина была убеждена, что теперь уже ждать осталось недолго. Судьи скажут, что за украденное зерно Явдоха Гопта уже отсидела в тюрьме, а в убийстве она невиновна. И конечно же скоро отпустят ее в село, к маленькой Горпинке...

В ожидании такого справедливого приговора Явдоха провела на скамье подсудимых целых два дня спокойно и терпеливо. Женщине казалось лишь странным, что возле нее торчит солдат с ружьем. Ведь она никуда не собирается бежать!

Допрос свидетелей тянулся утомительно долго. Это даже наскучило Явдохе. Еще дольше говорили два барина.

Один из них все пугал ее каторжной работой, а другой, маленький, в очках, попрекал за темноту и необразованность и говорил, что судить такую, дескать, не за что...

Присяжные совещались недолго. Через час они вышли из комнаты и подали секретарю суда приговор. Суд присяжных признал Явдоху Гопту, вдову, тридцати лет от роду, православного вероисповедания, виновной в краже зерна из общественного амбара и в убийстве сторожа вышеуказанных амбаров Якима Коваля, а ее преступление — доказанным.. Явдоха Гопта была осуждена на десять лет каторжной тюрьмы.

Молодой граф Владимир Романович Скаржинский возвращался с неудачной охоты. Усталые кони опустили головы, изнуренные собаки повизгивали и еле плелись. Несколько поодаль от графа молча ехали конюх Петрович и розовощекий гайдук Сашка.

Трое всадников приблизились к селу. Граф хлестнул своего серого в яблоках жеребца и рысью выскочил на деревенскую площадь. Двое спутников поспешили за графом.

Небольшая площадь была запружена людьми. Все они шумно переговаривались, бранились, спорили. Слышен был громкий плач девочки.