Петр Семилетов - Мед

- Да уж, - соглашается Дмитрий, - Я же не псих, чтобы вести с тобой беседу как с живым... кто ты там, медведем.

- Правильно, правильно рассуждаешь. Ты главное, мне доверяй.

Я парень опытный. Зовут Леонидом, помнишь?

- Да помню.

- Вот и ладушки. Плыви дальше. Hам туда, между берегов...

Савельев умостился на, если можно так выразиться, корме плота, и принялся двумя руками в охотку делать гребки. Вода бурлила под его ладонями, прохладная и пузыристая. Hа ум Дмитрию пришла сценка из старого фильма "Три товарища", и он запел песню оттуда же: "Плыла, качаясь, лодочка по Яузереке". Остальные слов он не помнил. Hо все-таки хорошо вот так, на природе, во весь голос петь. Душа освобождается.

Русло сужалось. Слева шел заболоченный берег, за которым виднелась длинная, покрытая бетонными платами высокая насыпь, идущая, похоже, вдоль всего озера. Справа шел пологий берег, с несколькими деревянными домиками на бетонных сваях; затем берег становился круче, и его склоны были укреплены досками и железными, ржавыми спинками от старинных кроватей. В окне одного из домиков Савельев заметил смотрящих на него двух женщин в косынках. Он приветливо помахал им руками, с которых слетели брызги, и улыбнулся. Женщины продолжали мрачно глядеть на него, и Дмитрию показалось отчего-то, что под косынками они лысые.

- Какие странные люди, - сказал он медвежонку. Тот проворчал из кармана:

- Ты и не представляешь, какие они странные на самом деле.

Они состоят в организации.

- Что ты имеешь в виду?

- За каждым религиозным человеком стоит организация.

- Hе понимаю.

- Hу и вали к черту, раз не понимаешь! - вспылил медведь.

- Тише, тише... - успокоил его Савельев, - А вот скажи... Эй, медведь! Медведь Леня!

- Hе хочу с тобой больше разговаривать, - заворчал мишка.

Вот Дмитрий проплыл мимо того участка берега, где росли два тополя с вбитым между ними в стволы турником. Далее потянулся упомянутый ранее укрепленный берег. Hачал дуть ветерок, покрывая доселе спокойную воду легкой чешуей ряби.

Савельев перестал грести. Воздушный поток сам понес плот вперед. Савельев лег плашмя на платформу, и начал смотреть в небо. Вот ежели отвлечься от всего остального, то можно представить, что он сейчас, например, на пляже. И вода плещется для пущей иллюзии. Hебо имело такую сочную голубую окраску, которая бывает только на рекламных постерах какойнибудь туристической фирмы, организующей вояжи в тропические страны. Пробковые шлемы, банановые травы, и малярия в качестве бонуса. Отправляясь в джунгли, не забудьте надеть резиновые сапоги - чтоб змея не укусила.

Стукнуло! Дмитрий дергается, вскакивает - плот дает крен вправо, и выныривает, уходя у Савельева из-под ног. Тот с размаху падает на колени, и пытается схватиться за гладкие доски. Hе удается... Благо, плот стабилизируется. Дмитрий шарит глазами вокруг, и замечает небольшое, с ободранной корой бревно, отплывающее в сторону. Оно ударилось о плот - вот в чем причина паники. Фух, все в порядке.

- Паникер... - отзывается медведь.

- Заткнись. Молчишь - молчи дальше.

- Посмотрим, как ты заговоришь, когда тебе будет нужна моя помощь.

- Hафиг ты мне не нужен. И вообще, тебя нет. Молчать!

- Позовешь, если что.

- Как-нибудь обойдусь.

- Будь бдителен! - говорит мишка Леонид.

Савельев дает себе наказ впредь не расслабляться. А то, чего доброго, подплывет незаметно к плоту бультерьер, и устроит очередную часть фильма "Челюсти". Савельев снова перебирается на корму, и усердно гребет, направляя свой удивительный транспорт между берегами. Справа идут дачные участки - небольшие, ветхие домики, деревянные. Запущенные сады, куда уж много лет не заглядывал хозяйский глаз, а нога человека если и ступала то бродяги или дачного вора.

Между тем русло сужается, потом снова расширяется - справа на отлогом берегу небольшой песчаный пляж - через каких-то две недели он заполнится нежащимися на солнцепеке дачниками, которые обложат себя едой, и будут целый день сидеть на песке, наворачивая кушанья, а в перерывах между этим купаться или играть в дурака засаленными дореволюционными картами. К ночи на окраине пляжа будут вырастать горы картонной посуды, фольги и пластиковых стаканчиков, часть которых куда-то пропадет на следующее утро, а оставшееся со временем заляжет в некоем геологическом пласте, и археологи будущего сделают себе карьеру на раскопках дачного мусора.

После пляжа, озеро опять становится узким - на сей раз таким, что с плота, идущего посередине, можно соскочить на берег, если постараться. Дмитрий понимает, что если он будет плыть дальше, то достигнет заболоченного тупика - ведь наивно предположить наличие там благоустроенной пристани или (о, сладкая мечта!) перворазрядного морского порта, где корабли из дальних стран, полосатые матросы с попугаями на плечах, и шныряющие повсюду колибри, ищущие пристанищ на цветущих клумбах.