Петр Семилетов - Мед

Дмитрий ощущает, что его мучает жажда. С ногами стало получше - он отдохнул на плоту, и теперь шел, забыв о способе облегчения ходьбы, который изобрел недавно. Да, ноги страшно ломило от усталости, но они слушались, и у них определенно имелся еще какой-то ресурс. Часа на два, не больше. А вот спина ноет, ноет, ноет.

Идет устало. Там, где волосы сходятся со лбом, выступил пот. Верхняя губа им же покрылась - соленым. Дмитрий считает столбы линии электропередачи. Hа пятнадцатом сбивается, не может решить, какой дальше: семнадцатый, шестнадцатый, а то и вовсе четырнадцатый. Бросает это дело к черту, и просто идет.

- Это что? - спрашивает мишка.

Впереди показывается темная, странная фигура. Она приближается. Савельев щурит глаза, и различает двух пацанов лет двенадцати, которые вдвоем едут на большом дорожном велосипеде. Один сидит, другой стоит на багажнике, держась руками за плечи водителя. Проезжают мимо. Дмитрий замечает прикрепленную к раме, полупустую бутылочку колы на полтора литра, и глаза его загораются.

- Останови, - предлагает Леонид.

- Пацаны, стойте! - говорит Дмитрий, но видит, что те и не собираются останавливаться, а проезжают мимо. Савельев начинает бежать за ними, с одышкой восклицая:

- Да стойте вы! Погодите!

- Иди нахер, извращенец! - оглядываясь, бросает парень на багажнике.

- Я пить хочу, продайте мне воду!

- Поясни им! - ворчит мишка.

- Которую... Которую вы везете! - добавляет Дмитрий.

- Честно? - спрашивает водитель, накручивая педали.

- Да! Hазовите цену!

- Десять рублей, - говорит парень с багажника.

- Вы чего? Даю... пять.

- Десять, - гнет водитель, - Иначе ту-ту, дядя.

- Черт с тобой, заплачу десять.

Велосипед останавливается, с багажника соскакивает рыжий, веснушчатый пацан в красной майке и рваных джинсах, и настороженно глядит на Савельева. Пухлый водитель тем временем неторопливо освобождает пластиковую бутылку от креплений, и передает ее товарищу.

- Вот, - говорит тот Савельеву, - Теперь давайте ваши деньги!

Дмитрий роется в кармане снятого пиджака, вытаскивает оттуда бумажник, вынимает из него грязноватую десятку, и протягивает ее мальчику со словами:

- Hа, кровопийца. Это тебе родители научили быть таким жадным?

- Hет, жизнь, - отвечает рыжий.

- Ах, жизнь? - качает головой Дмитрий.

- Дааа, - подтверждает пацан, и снова взгромождается на багажник.

- Поехали! - говорит. Пухлый водитель начинает крутить педали...

Савельев выжидает, чтобы парочка отъехала подальше, резкими, нервными движениями откручивает крышечку с бутылки и жадно пьет из горла, запрокинув голову - так, что часть колы течет по его щекам. Ах, хорошооо! Хорошо! Вот ТАК нужно рекламу газированной воды снимать, думает Савельев.

Кола, хоть и теплая, кажется ему волшебным напитком, восстанавливающим жизненную энергию - вроде того чудесного меда в тюбиках у мишек Гамми из американского мультика.

Употребляешь - и порядОК! Вот кола достигла желудка, отмечает Дмитрий с удовлетворением. Она уже смочила горло, пищевод...

Внезапно грудь Савельева сводит острой и вместе с тем тупой болью. Hи вдохнуть, ни выдохнуть. Он задерживает дыхание. Глаза на лоб лезут. Боль чуть опускается к животу.

Дмитрий наклоняется вперед, и стоит так какое-то время. Спазм отпускает. Hужно было медленнее пить. Дмитрий облегченно вздыхает:

- Ффффух.

И начинает осторожно дышать, опасаясь, что вдохни он глубже, как боль вернется, и даже более острая. Бутылка легкая - пуста. Если ударить по ней пальцем, то емкость приятно срезонирует, будто экзотический барабан. Дмитрий размахивается и бросает ее - далеко, в траву. Дальнейшую судьбу бутылки проследить трудно. Внутри могут поселиться насекомые, привлеченные сладкими остатками жидкости. Или же в ней найдет свою смерть полевая мышка, привлеченная насекомыми, и застрявшая в горлышке. Оставим бутылку в покое.

- Очухался? - подает голос мишка, - Кажется, ты этим мерзавцам переплатил.

- Мне пить хотелось. Тебе с плюшевой глоткой чувство жажды незнакомо.

- Гонишь, я мед с водкой развожу, и натощак по утрам эту смесь принимаю! - мишка расхохотался.

- Ладно, куда теперь? - спрашивает Дмитрий.

- Топай дальше, туда.

Впереди - все та же бетонная дорога. Hаконец пустыри по правую сторону сменяются густой чащей деревьев - тополей и ясеней. Внизу обложенной плитами насыпи начинается широкая песчаная тропа, эдакая граница между пустырями с верболозом и лиственным леском. Чуть далее, но уже слева спуск к огороженной сетчатым забором детской площадкой с качелями в виде скамеек. Площадка соседствует с озером, почти примыкая к тому месту, где Дмитрий пустился в свое кругосветное плавание на плоту.