Кормак Маккарти - Кони, кони…

Простите, не понял, сэр?

В бильярд, говорю, не играешь?

Немного играю. Во всяком случае, в пул умею.

В пул? Понятно. Не хочешь сыграть?

С удовольствием.

Отлично.

Асьендадо закрыл амбарную книгу, отодвинул стул, встал. Джон Грейди последовал за ним в холл. Они прошли через библиотеку, гостиную и остановились у двойных дверей в ее дальнем конце. Асьендадо распахнул двери, и они оказались в темной комнате, где пахло плесенью и старым деревом.

Дон Эктор дернул за декоративный шнур, и зажглась затейливой формы оловянная люстра. Под ней стоял старинный стол на ножках, украшенных резными львами. Стол был закрыт желтой клеенкой, а люстра свисала с двадцатифутового потолка на обычной железной цепи. В дальнем конце комнаты виднелся очень старый резной алтарь, над которым висела деревянная скульптура Христа в полный рост. Дон Эктор обернулся к Джону Грейди:

Вообще-то я играю довольно редко. Надеюсь, ты не ас?

Нет, сэр.

Я просил Карлоса хорошенько выровнять стол. Когда мы играли в последний раз, у него был заметный уклон. Поглядим, как он поработал. Зайди с той стороны. Я скажу тебе, что делать.

Они оказались на противоположных концах стола и начали скатывать клеенку к центру, а затем сняли ее вообще, и дон Эктор унес ее в угол и положил на стулья.

Когда-то тут была домашняя церковь. Ты, надеюсь, не суеверен?

Вроде нет, сэр…

Но теперь она должна быть десакрализована. Это делается так: приходит священник и произносит какие-то слова… Альфонса разбирается в этом куда лучше, чем я. Но бильярдный стол стоит тут уже давно. Многие годы… А церковь остается церковью, какие бы слова ни произносились. Я вообще не уверен, что слова могут что-то изменить. Святое свято всегда. Возможности священника не так велики, как представляется многим. Ну, конечно, тут не проводилось месс уже много-много лет.

Сколько же?

Дон Эктор стоял у полки красного дерева и разбирал кии. Услышав вопрос, он обернулся к Джону Грейди и сказал:

Именно здесь я получил первое причастие. Полагаю, что это и стало последней мессой. Это произошло, если не ошибаюсь, в тысяча девятьсот одиннадцатом году… Нет, я не позволю священнику все испортить, задумчиво произнес он. Лишать церковь ее святости? Зачем? Мне приятно сознавать, что Господь незримо присутствует здесь. В моем доме…

Дон Эктор стал расставлять шары, передав шар-биток Джону Грейди. Шар был из слоновой кости и пожелтел от времени. Джон Грейди разбил шары, и началась партия в пул. Асьендадо без труда обыгрывал Джона Грейди, легко расхаживая вокруг стола и уверенными движениями меля свой кий. Он играл не торопясь, долго изучая позицию и объявляя удары по-испански. Одновременно он рассказывал Джону Грейди о революции, о мексиканской истории, о дуэнье Альфонсе и о президенте Франсиско Мадеро, который, по его словам, родился в Паррасе, в этом же штате.

Наши семьи тогда очень дружили, и Альфонсита, кажется, была помолвлена с Густаво, братом Франсиско. Впрочем, наверняка утверждать не могу. Мой дед все равно и слышать не желал об этом браке. Братья Мадеро придерживались слишком уж радикальных взглядов. Конечно, Альфонсита тогда была уже не маленькая и вполне имела право распоряжаться своей судьбой, но увы… Короче говоря, она так и не простила этого своему отцу, что причиняло ему душевную боль, с которой он и сошел в могилу… Эль куатро.

Дон Эктор наклонился, послал четвертый шар вдоль борта, потом выпрямился и принялся опять мелить свой кий.

Правда, в конечном счете это не имело значения. Семья Мадеро распалась. Оба брата были убиты.

Какое-то время дон Эктор сосредоточенно изучал расположение шаров на столе, потом опять заговорил:

Как и братья Мадеро, Альфонсита училась в Европе. Как и они, приняла близко к сердцу революционные идеи.

Он сделал рукой тот же самый странный жест, который Джон Грейди запомнил у дуэньи Альфонсы, когда они играли в шахматы.

В общем-то она так и не рассталась со своими пламенными идеями… Каторсе.

Дон Эктор наклонился, ударил, потом выпрямился и стал мелить свой кий. Потом покачал головой и заговорил:

То, что годится для одной страны, не подходит для другой. Мексика – это не Европа. Впрочем, это сложный вопрос… Дед Мадеро был моим падрино… Крестным. Дон Эваристо. Это было одной из причин, по которым мой дед оставался верен ему до конца. Дон Эваристо был удивительным человеком. Очень добрым. Очень честным. Сохранял лояльность режиму Диаса. Когда Франсиско опубликовал свою книгу, дон Эвари сто никак не хотел поверить, что это он ее написал. Впрочем, в книге не было ничего ужасного. Возможно, сбивало с толку только то, что ее автор состоятельный молодой асьендадо… Смете.