Макс Брэнд - Король поднебесья

Прохладный ветерок еще стряхивал последние капли дождя с листьев деревьев, и они тяжело падали вниз, но небо уже очистилось и солнце нещадно жгло землю. Над лужами и вдоль колеи дороги поднимался пар. Но Чаку Харперу было на это наплевать. Он то и дело поглядывал на дорогу, однако на уме у него было совсем другое.

Вдруг за его спиной хлопнула дверь гостиницы. Супруга его — тощая, костлявая метиска примерно того же возраста, то есть около сорока — слегка гнусавя, окликнула его:

— Эй, Поу!

Он не ответил.

— Поу! — завопила она.

Довольная ухмылка скользнула по мрачной физиономии Харпера.

— Поу! — оглушительно взвизгнула она. — Ты что, не слышишь?!

— Слышу, — заявил он, не оборачиваясь.

— Так, стало быть, ты меня слышишь! Так ответь, ты палку для меня строгаешь?

Он молча провел ножом по дереву, любовно наблюдая, как тонкая, словно слюда, стружка, свернулась тугим колечком.

— Поу, я тебя спрашиваю! Ты для меня ее строгаешь?

Харпер поднял голову, но продолжал хранить молчание.

— Поу, дьявол тебя забери, ты мне скажешь или нет?! Ты ее строгаешь для меня?!

— Не-а, — коротко буркнул он, продолжая свое занятие.

Краткость ответа привела женщину в неописуемую ярость. Окаменев, она замерла в дверях, не в силах вымолвить ни слова, и только потрясая в воздухе крепко сжатыми кулаками. Потом что-то забулькало у нее в горле, она прохрипела несколько слов и исчезла. Дверь с грохотом захлопнулась у нее за спиной.

Муж снова поднял голову и оглянулся. На губах его играла довольная ухмылка.

В это время вдали из-за поворота выехал всадник на крапчатой, караковой в белую крапинку кобыле такой невероятной красоты, что даже зачерствевшее сердце Чака Харпера сладко заныло. Он глаз не мог отвести от прекрасного животного. Кобыла двигалась вперед с непринужденной грацией танцовщицы, так что всадник едва покачивался в седле. Чак поднял взгляд и увидел улыбку на лице незнакомца.

Словно смутившись, Чак снова опустил тяжелую голову и вернулся к своей палке.

— Тихо, девочка, — сказал незнакомец. — Эй, приятель, это Харперсвилль?

Чак сделал вид, что не слышит.

— Мне бы хотелось узнать, — повторил юноша, — это Харперсвилль или нет?

Чак не ответил. Возможность вывести из себя кого-то еще наполнила его сердце ликованием. День-деньской дразнить жену в конце концов кому угодно наскучит. Да и потом порой он побаивался, что рано или поздно, выведенная из себя, обозленная женщина воткнет ему нож между ребер, пока он будет спать. А вот помучить незнакомого человека, всласть поиздеваться над ним — совсем другое дело, и Чак чуть не мурлыкал от удовольствия.

Однако, незнакомец, похоже, разгадал его маневр. Заинтригованный его молчанием, Чак поднял голову и украдкой наблюдал, как тот спешился, подвел лошадь к поилке и пока она с шумом пила, потянулся, разминая затекшее тело.

Не такой верзила, как Чак, он был достаточно высок и крепок. Но в гибкости всего его могучего тела, широко развернутых мускулистых плеч, упругой кошачьей походке сквозила грация хищного зверя. Чак понял это сразу, и не потому, что подобные детали так уж сильно интересовали его. Нет, просто наблюдать исподтишка за другими стало неотъемлемой частью его натуры и поступать так было для него столь же естественно, как для голодного волка — спать вполглаза. К несчастью, в душе хозяина гостиницы была некая червоточинка — он обожал искать неприятностей на свою голову.

— Тихо, Прошу Прощения! — прикрикнул незнакомец.

Он повернулся, и кобыла покорно последовала за ним, как собака. Чак проводил странную парочку недовольным взглядом. Он не любил лошадей, считая их тупыми и не способными ни на что, кроме как служить средством передвижения.

Однако незнакомец, по всей видимости, придерживался другого мнения. Когда он говорил с кобылой, в голосе его звучала неприкрытая нежность. Подойдя к поилке, он с интересом воззрился на громадный валун, скатившийся с вершины и лежавшей здесь с прошлого года. Весил он, должно быть, немало и, если бы не счастливая случайность, легко мог бы превратить гостиницу в груду щепок.

Незнакомец, разглядев валун, наклонился и хлопнул по нему. Потом поднатужился и обхватив камень двумя руками, стал медленно распрямляться. Должно быть, это было нелегко. До Чака, не сводившего с него глаз, доносились сдавленные проклятия. Наконец камень подался и с чавканьем вырвался из земли.

Странный незнакомец повернулся и изумленный Чак вдруг понял, что тот, держа в руках валун, направляется прямо к нему. Он шел медленно, но легко: ни перекошенного гримасой лица, ни вздутых вен, словом, ничего, чтобы говорило о непомерной тяжести ноши.