Роберт Говард - Долг стрелка

— В этих местах богатейшие месторождения белого мрамора, — буркнул Барлоу, предвосхищая вопрос Брилла. — Я приказал горожанам привести в порядок весь город, когда стал ханом: не хотел, чтобы из-за грязи начались заразные болезни.

Отсюда Бриллу хорошо была видна долина, окруженная стеной отвесных скал. Кроме узкого прохода, по которому его сюда принесли, в отвесных скалах не было ни единой расселины. По долине текла река с зелеными берегами, радовавшими глаз после монотонной безжизненной пустыни. По всей долине пестрели сады, среди них стояли маленькие хижины, а овцы и коровы паслись до самых стен города. Город был не таким уж большим, но, судя по всему, плотно заселенным.

Жители в шелковых одеждах неторопливо шагали по улицам. Почти у всех были круглые, плоские, желтоватые лица с раскосыми мечтательными глазами. Эти люди показались Бриллу последними представителями расы, исполнившей свое предназначение, и спокойно и покорно ожидающими смерти.

Слуги Барлоу были совсем другого толка — худощавые, смуглые тонкинцы, неразговорчивые, напряженные, быстрые и опасные, как коты. Барлоу пояснил, что привез их с собой из Тонкина в дар Хору.

— Вам наверняка интересно будет узнать, как я здесь оказался, — заметил ученый. — В Америке я всегда чувствовал себя связанным по рукам и ногам. Тамошние идиоты с их дурацкими законами постоянно совали нос в мои дела. Я давно знал об этом месте, и мне показалось, что оно идеально подходит для моих целей. Так и вышло. Мне тут никто не мешает, и я опередил самые дерзкие мечты западных ученых.

Человеческая жизнь здесь ничего не стоит; зато воля правителя значит все!

Брилл нахмурился, уловив подтекст.

— Вы хотите сказать, что экспериментируете на людях?

— А почему бы и нет? Мои слуги живут только для того, чтобы выполнять мои приказы, а подданные Хора считают меня жрецом Эрлика, бога, которому они поклонялись с незапамятных времен. Для них выполнение моих требований равноценно жертвоприношениям божеству. Я же приношу их в жертву науке!

— В жертву дьяволу! — возмущенно сказал Брилл. — Хотя бы мне не пудрите мозги. Вам нет никакого дела до прогресса человечества, вас заботят только собственные амбиции!

Барлоу беззлобно рассмеялся.

— Как бы то ни было, здесь, в Хоре, существует один-единственный закон — моя воля. И этот факт вам неплохо бы уяснить! Если я иногда и использую этих жирных дураков для своих опытов, во время которых они погибают, я же защищаю здешний народ от набегов монголов. Единственный путь в долину лежит через перевал, но раньше разбойники все равно прорывались сюда и разрушали все, что находилось вне городских стен. Рано или поздно они не оставили бы камня на камне и от самого города! Я же перегородил перевал электрической цепью и принял еще кое-какие меры. Это так напугало монголов, что они больше не осмеливаются приближаться к перевалу. Например, в куполе дворца у меня установлено устройство, за которое любой из сильных мира сего отдал бы целое состояние!

— Те большие пауки… — начал было Брилл.

— Еще одна моя работа. Сначала это были крошечные создания, населявшие пещеры в горах. С помощью науки я превратил их в плотоядных чудовищ. Все люди с осторожностью относятся к собакам, а монголы их боятся, независимо от того, какой вред могут нанести псы. Совершенствование собачьих пород было бы крупным достижением, но я пошел дальше, гораздо дольше. Я усовершенствовал пауков, а теперь занят разгадыванием самой сокровенной из тайн!

— Какой же?

— Тайны человеческого разума, собственного «я», души человеческой! Называйте как угодно, но именно это является первоосновой жизни. Слишком долго люди поверхностно занимались так называемыми оккультными науками. Пора по-научному углубиться в исследование сокровенных тайн, и я уже добился в данной области больших успехов!

— Ну вот что, — резко оборвал Брилл разговорившегося ученого. — Я прошел долгий и опасный путь, чтобы вас разыскать, считая, что вас взяли в плен живущие в этих горах туземцы. А теперь вижу, что вы их предводитель и остаетесь здесь добровольно. Но разве трудно было послать Глории хоть краткую весточку?

— Каким образом? — спросил Барлоу. — Никто из моих слуг не может выбраться отсюда живым, а доверить письмо монгольским купцам я не мог. Да и вообще, когда человек поглощен делом всей своей жизни, ему не до женщин.

— Даже если речь идет о его жене? — с негодованием спросил Брилл. — Что ж, я наконец-то вас нашел. А теперь ответьте: вернетесь ли вы со мной в Америку?