Валерий Большаков - Помор

Семейство забегало, без лишней суеты готовясь к отъезду. Фёдор не стал дожидаться — дал отмашку, и отряд поскакал далее.

— Надо предупредить Дока Шелихова! — крикнул Гомес. — Он тут неподалёку живёт, лошадей разводит!

— Шо, взаправду доктор? — полюбопытничал Сёма.

— Военным врачом был, как-то даже генерала Шермана перевязал под Читтанугой!

— Такие люди нам нужны!

Когда «эскадрон» Фёдора добрался до ранчо Джубала Купера, в строй встало ещё столько же конников, сколько выехало вначале, — прибавили сил рубаха-парень Кузьма Максутов, худущий и длиннущий Гаврила Шумагин, скользкий и опасный Степан Котов по прозвищу Меските. Все они были простыми ковбоями, работавшими на лысенького и румяненького Дока Шелихова.

— Стреляют! — крикнул Меските, привставая на стременах.

— Слышу! — ответил Чуга.

Дорога поворачивала, огибая кленовую рощу, и за чересполосицей голых ветвей не разобрать было, кто по кому вёл огонь, но треск оружейной пальбы стоял изрядный.

На всём скаку пройдя поворот, Фёдор вынесся прямо к ранче Купера. Ворота были сломаны, а по обе стороны от них тянулась невысокая ограда, сложенная из плитняка. За ней-то и укрывались бойцы Суноля, обстреливавшие хозяйский дом и не жалевшие патронов — Гонт заплатит!

Во дворе лежали двое, то ли раненые, то ли убитые. Из окон с выбитыми стёклами постреливали хозяева, мнившие, будто завет «мой дом — моя крепость» имеет к ним отношение.

Чуга выхватил револьвер и открыл огонь по нападавшим, не шибко церемонясь, в спину ли, в лицо ли угодит выпущенная им пуля — на войне не до хороших манер, благородных воинов обычно хоронят с почестями. А оно ему надо?

Отряд дружно поддержал командира, залпом накрывая заметавшихся вакерос. Котов стрелял с обеих рук, весело скалясь и с удовольствием сея смерть. Максутов и Гирин прицеливались, методично истребляя врага и морщась, если патрон бывал истрачен зря. Док Шелихов и Гомес держались поодаль, а Шумагин так и рвался в бой.

— Сзади! — завопил Исаев.

— Это Суноль! — крикнул Хоакин.

Чуга резко обернулся. Из-за поворота, клонясь от быстрой скачки, вылетело человек десять всадников. Гикая и свистя, они понеслись на подмогу своим. Загремели первые выстрелы. Гаврила схватился за простреленное плечо, с Меските сбило шляпу.

В этот момент на открытую веранду дома Купера выскочил повар и замахал грязным передником, пригибаясь и прячась за столбом навеса.

— …прикроем! — донеслось из разбитого окна.

— К дому! — заорал Фёдор. — К дому!

Пропустив впереди себя Гирина и Меските Котова, Чуга направил Рыжика во двор. Доскакав до конюшни, он загнал коня внутрь и бегом бросился к углу дома, прихватив с собою «генри». Прибывшее подкрепление на штурм не решилось, уж больно плотным был огонь из дома. Всадник в пончо, крутившийся на гнедом коне, резкими жестами рассылал вакеро, приказывая тем заходить с флангов. Это был сам Антонио Суноль.

Чуга выстрелил по нему, но не попал, только задел кого-то из «стреляющих ковбоев» Гонта.

— Федька!

Сгибаясь, почти падая, к Чуге подобрался Туренин. Князь улыбался во весь рот.

— Чего выскочили, ваше сиятельство? Тут стреляют!

— Соскучился! А ничего в этой Калифорнии, жарко!

— Смотри не перегрейся!

Павел пристроил «спенсер» поверх поилки, вырубленной из цельного бревна, и тут же выстрелил, снося с ног раздухарившегося вакеро.

— Князь! Они сбоку зайти хотят!

— Там кухня — и трое стрелков! Один дед Макар, старый волчатник, стоит роты — вообще не промахивается!

Фёдор выстрелил трижды, не целясь, и тут же грянул залп из окон — вакеро отступили, прячась за оградой и деревьями.

— Пошли в дом, а то тут как-то неуютно.

— Пошли…

Павел провёл Чугу чёрным ходом прямо в просторный, высокий холл, откуда шла лестница на второй этаж, обрамлённый балюстрадой из точёных стоек, а у стены громоздился огромный камин. Окна были расколочены, пол усеивали осколки стекла и битой посуды, пустые гильзы и обрывки простыни, пущенной на бинты. Под оконными проёмами хоронились защитники дома, Фёдор узнал Котова и Максутова. Док Шелихов, Гомес и сам хозяин ранчо сидели в рядок у камина, раскуривая самокрутки.

— Привет! — сказал Чуга. — Что, скучно стало, решили пострелять?

— Да делать нам нечего! — ухмыльнулся незнакомый старик с длинными седыми усами, опускавшимися на впалую грудь, как клыки моржа.

В эту секунду прозудела пуля, выбивая щепки из оконной рамы и впиваясь в стену над камином.