Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

Она выговорила эти слова с такою искренностью, что Эдит стало тяжело отказать ей.

— Бедное дитя, — сказала она, — я должна теперь привыкать обходиться без посторонней помощи и услуг. Я ведь сама отыскиваю себе новое отечество и не могу взять тебя с собой.

Телия покачала головою.

— Я уже слышала все это, — сказала она. — Но, мисс, подумайте только: ведь я привыкла жить в лесах и смогу о вас заботиться, пока вам не выстроят дом. Я могу и хочу для вас работать, и, наверное, когда вы узнаете, какие труды и опасности ожидают вас в пустынных лесах, вы сумеете оценить мои услуги и мою опытность.

Эдит употребила все свое старание, чтобы отговорить девушку от ее намерения; она старалась доказать ей, что с ее стороны было бы черной неблагодарностью покинуть дом своего благодетеля без всякой уважительной причины.

— О, причин у меня вполне достаточно, — сказала Телия. — Напротив, я не права, сидя у него на шее, тем более, что у него много собственных детей. А потом — мой отец! Ах, леди, о нем здесь говорят только с пренебрежением, и все ненавидят его, хотя он никому не причинил ни малейшего зла. Но это считается большим позором переметнуться на сторону индейцев, и все здесь заставляют меня искупать вину моего отца. Может быть, в глубине лесов ничего не знают об Авеле Доэ, и там никто не будет с пренебрежением называть меня дочерью белого индейца.

— Телия, на самом-то деле твои страдания скорее надуманы, — снова заговорила Эдит. — Здесь ты, конечно, будешь счастливее, чем у меня, среди совершенно чужих тебе людей.

Телия с отчаянием заломила руки.

— Возьмите меня с собой, если не ради меня, то ради себя, — умоляла она настойчиво. — Уверяю вас, что вам было бы в высшей степени удобно и выгодно, если бы Телия Доэ находилась при вас, когда вы поселитесь в лесах.

— Этому не суждено сбыться, — мягко, но с твердостью возразила Эдит.

Ответ этот отнял у молодой девушки последнюю надежду на исполнение ее желания.

Несмотря на это, она попробовала еще раз уговорить Эдит и вложила столько силы и страсти в свои мольбы, что девушке стоило большого труда противостоять ее взглядам, просьбам и слезам. И все-таки она осталась непреклонной, и Телия, наконец, убедилась, что ее мольбы напрасны; она поднялась с колен и вышла' из комнаты с выражением глубочайшей скорби. Эдит так стало жаль бедную девушку, что едва удержалась, чтобы не вернуть ее. Но она вовремя спохватилась и послушалась голоса рассудка, который подсказывал ей, что, с ее стороны, было бы непростительною глупостью навязать брату еще лишнюю обузу при тех стесненных обстоятельствах, в которых они сейчас находились. После ухода Телии она легла и вскоре уснула.

Роланд в это время тоже ложился спать. Ему отведено было помещение вместе с другими мужчинами на открытой галерее. Завернувшись в свой плащ и подложив седло под голову, он быстро заснул. Ему снились более счастливые дни, чем те, которые наяву ожидали его в ближайшем будущем.

Внезапно около полуночи он вскочил со своей жесткой постели: ему показалось, что тихий голос прошептал ему: «Переходите через реку по нижнему броду: у верхнего брода вам грозит опасность!»

Он огляделся вокруг, но ничего не увидел и ничего больше не услышал, кроме глубокого, ровного дыхания мужчин, спавших около него.

— Кто это говорил? — спросил Роланд потихоньку, но не получил ответа. «Странно, — подумал он, — река, брод, опасность… я бы мог поклясться, что кто-то говорил со мной, а на самом деле это, вероятно, мне пригрезилось».

В течение нескольких минут он прислушивался, но, не услышав ничего подозрительного, вскоре снова заснул. Роланд спал спокойно до тех пор, пока восходящее солнце не окрасило востока огненным пурпуром. Он открыл глаза и по глухому звуку сдавленных голосов и по шуму шагов заключил, что большинство спутников его уже встали. В то же время раздался голос коменданта крепости, который громко пожелал капитану доброго утра и потом подошел к нему с возмущенным и покрасневшим от гнева лицом.

— Что случилось? — спросил Роланд, вскочив. — Не стряслось ли какой беды?

— Случилось то, что вам совсем не понравится, мой достойный друг, — воскликнул полковник громовым негодующим голосом. — Черный волк ворвался сегодня ночью в наш табун, а говоря попросту, мошенник Ральф Стакпол увел сегодня ночью вашего Бриареуса.

— Увел? — воскликнул капитан, неприятно пораженный этой новостью.

— Да, черт возьми, украл! — повторил полковник в ярости. — И это он сделал в то время, пока мы все спали крепким сном, и несмотря на то, что я дал этой твари, чтобы только отделаться от него, одну из моих собственных лошадей. Мошенник этот вчера вечером действительно уехал, но только для того, чтобы обмануть и успокоить всех нас; поскольку прекрасно знал, что мы во всю ночь напролет не сомкнули бы глаз, если бы предполагали, что он остался тут. Проехав несколько миль, он вернулся назад, прокрался к нам ночью, оставил мою лошадь у других лошадей, потом выискал лучшего коня, вашего гнедого, капитан, и угнал его.