Дмитрий Романовский - Я убил Мэрилин Монро

Я выехал на Турнпайк, и разговорчивый пассажир заговорил о том, что место аэропорта изначально неудачно выбрано.

В этот же день, не дожидаясь конца смены, я вернулся в таксопарк. Хозяин был на месте, и я попросил расчет. Хозяин уговаривал меня остаться, но я сказал, что последнее время у меня бывают головокружения во время смены.

Квартира у меня такая, как нужно: тихая бруклинская улица, шестиэтажный кирпичный дом, третий этаж, так что можно не пользоваться лифтом, комната, кухня, ванная. Это называется студия. Почему студия? Наверняка ни в одной стране, кроме Америки, такие квартиры не называются студиями. На заднем дворе хилые деревья, кусты, трава и на вытоптанном участке полусломанные скамейки и кривой стол. В хорошую погоду здесь собираются некоторые жильцы дома. В основном это мулаты, евреи и, конечно же, дети, которые не разделяются на расы и нации: это бруклинские дети. Во двор я выхожу с книгой или журналом и читаю. Да, я стал читать. Это вполне пристойное и полезное занятие. В той, другой жизни, до пластической операции, я не читал. Мои высокопоставленные боссы не читали книг, хотя были хорошо образованы и знали иностранные языки. И мне просто не приходило в голову, что можно просто так взять в руки книгу и читать ее. Первую книгу в моей новой жизни я подобрал на подоконнике лестничной площадки. Молодая женщина угнала чужой автомобиль и поехала на нем развлекаться, а потом она обнаружила труп в багажнике этой машины. Она хотела уже бросить машину, но тут она познакомилась с одним парнем, в которого тут же влюбилась. И тут начались неожиданные приключения. И только прочтя эту книгу, я понял, что это был детектив, самый популярный жанр литературы. В магазине подержанных вещей я купил другой детектив, но он был менее интересен. В местную библиотеку я не стал записываться, поскольку не хотел лишний раз вкладывать свое имя в списки. Я просто стал покупать и подбирать на свалках подержанные книги, некоторые без обложки. Детективы мне разонравились. Они пишутся по стандарту с различными вариациями, и уже с начала становится не интересно, кто кого убил, или ограбил. Однажды я начал читать книгу без обложки, историческую, классику, и, только дойдя до середины, понял, что читал ее в школе. Это был Диккенс. Поскольку в моем доме живет много евреев, а знакомство с ними может быть полезным, я спросил уличного продавца книг: – Что теперь читают евреи? – И он предложил мне книгу «Избранные». Это была только что изданная книга, и поэтому дорогая. Во дворе дома, сидя на кривой скамейке, я отложил начатую книгу и закурил. Ко мне подсел старый еврей с пятого этажа. Поздоровавшись, он посмотрел на мою книгу, сказал:

– Теперь все читают Потока.

– Вот и я как все, – согласился я.

– Значит, неевреи тоже это читают?

– Как видите.

– Работы все еще нет?

– Только по доставке, вроде грузчика.

– Антони, а вы точно не еврей?

– Точно.

– И мать ваша не еврейка?

– Нет.

– Это хорошо. – Я был несколько озадачен. Живя в Бруклине, я уже усвоил, что для еврея нет ничего хуже, чем быть неевреем. А Давид, так звали старого еврея, после паузы сообщил: – Вот тут ищут нееврея на должность смотрителя.

– Какого смотрителя? – поинтересовался я.

– Смотрителя при синагоге. Это вроде уборщика. Да вы, наверное, не согласитесь.

– Почему не соглашусь?

– Работа грязная, да и жалованье небольшое.

– Я не рассчитываю на большое жалованье.

– Таксистом вы получали больше. – В тот же вечер Давид повел меня в синагогу, что в конце Десятой стрит. Где я только не побывал за всю жизнь, а вот в синагоге я очутился впервые. Иудаизм – самая древняя религия, практикующая единобожие. Хотя здание синагоги было новым, дух древности тут сохранялся. Сразу после вечерней молитвы президент синагоги Шали Стерн и секретарь Хая, молодая полная женщина, провели со мной интервью. Изложенная мною жизнь соответствовала моим документам и не вызвала никаких сомнений. На следующий день было уже официальное интервью с присутствием главного ребe синагоги, двух членов правления и предыдущего смотрителя нееврея, поляка по имени Збигнев. Тут я и понял, почему им нужен нееврей. Смотритель, точнее уборщик, должен работать по субботам, а евреям работать в субботу запрещает их религия. Поляк Збигнев был художником, а поскольку выставлять картины неизвестным художникам трудно, Збигнев десять лет проработал уборщиком. Теперь он нашел хорошего агента и оставляет синагогу на мое попечение. Синагога в тихом квартале Бруклина, окружение – религиозные евреи, с которыми я раньше не встречался. Идеальное прибежище. А Збигнев должен был еще неделю курировать мою работу, пока я не освоил все тонкости жизни синагоги.