Йорген Бич - За аравийской чадрой

В Сейюне можно увидеть детей, которые бегают в рукавицах и шапках, похожих на наши ушанки. Капюшон опускается до самой шеи, и в нем есть лишь маленькое отверстие для глаз, носа и рта. Такие капюшоны обычно носят в тени, когда температура падает до +30 градусов, что в этих краях означает ужасный холод. На солнце в это время, разумеется, тепло, даже по аравийским понятиям, и капюшон тогда используется как тропический шлем. И вообще вся здешняя одежда как для взрослых, так и для детей шьется таким образом, чтобы она защищала и от жары, и от холода.

Из домашнего скота в Сейюне есть козы, овцы, ослы и верблюды (порядок перечисления соответствует их поголовью и той роли, которую они играют в экономике страны). Естественно, возникает вопрос: почему верблюды стоят на последнем месте? Но так уж повелось в этом краю: если вы видите верблюда, значит, он принадлежит каравану чужеземных купцов. У «местных» же верблюдов, как правило, передние ноги спутаны короткой веревкой, и они могут передвигаться лишь мелкими шажками; зато хозяин знает, что животное никуда от него не убежит.

Осел для Сейюна имеет не меньшее значение, чем верблюд. В любом пункте оазиса вы непременно встретите маленького ослика с весьма внушительным грузом, особенно если принять во внимание величину четвероногого носильщика. Когда поклажу снимают, вам бросаются в глаза странные приспособления из веток, которые укреплены на боках животного. На них укладывают груз, но, кроме того, они выполняют ту же функцию, что рессоры грузовика.

За осла платят в Сейюне сумму, которая соответствует примерно 400 датским кронам. Между тем жену можно купить всего за 250 крон; правда, это самая дешевая цена. Красивая женщина, которая сулит самые упоительные удовольствия, стоит от 600 до 1000 крон.

В отличие от Шибама, где женщины носят синюю одежду, женщины Сейюна предпочитают красную. Но однажды, прогуливаясь по склонам столовых гор, я повстречал группу женщин, одетых во все черное. Эта встреча произошла на узкой тропе, над которой нависла огромная скала. Женщины стояли совершенно неподвижно, и их появление меня чрезвычайно удивило: еще минуту назад я готов был поклясться, что в здешних горах никогда не встретишь ни одной живой души. Напротив, эти женщины, вероятно, видели, как я поднимаюсь по горной тропе.

В черных одеяниях, которые закрывали их с головы до пят, оставляя лишь узенькие отверстия для глаз, они казались существами с другой планеты или представителями какой-то таинственной секты.

Как я потом узнал, эти женщины были из одного маленького племени, кочующего по пустыне. Где находились в данный момент их мужья, об этом я не имел ни малейшего представления. Может быть, они даже спрятались где-нибудь поблизости и ждали, чем кончится наша встреча. Во всяком случае, вокруг царила мертвая тишина, ни одна из сторон так и не решилась нарушить молчания, и я быстро прошел дальше.

Однако это была не последняя моя встреча с женщинами в черном. Через несколько дней я снова увидел их, на этот раз они были с мужчинами. Место это находилось далеко от оазиса, и, наверное, только поэтому я застал их за довольно необычным занятием?

Необычным потому, что Коран запрещает танцевать. Но в данном случае мужчины и женщины длинными рядами двигались взад и вперед и размахивали при этом какими-то длинными палками.

Как и в прошлый раз, женщины были одеты в черное. Когда я подошел ближе, они перестали танцевать, и мне удалось заметить, что их одежды сделаны из натурального шелка. На каждой женщине сверкало множество всяких украшений.

Их волосы были смазаны верблюжьим жиром и заплетены в десятки косичек. Я с интересом разглядывал эту прическу, потому что видел почти такую же у различных африканских племен, например у мосгу в Центральной Африке, у нубийцев. Эти прически с косичками можно наблюдать даже на древнеегипетских барельефах.

На одной из молодых девушек сверкало особенно много украшений. Очевидно, ей казалось мало одной жемчужины в носу, поэтому она прикрепила по жемчужине над каждой ноздрей и вдела в нос золотое кольцо. Губы она выкрасила в синевато-фиолетовый цвет; в такой же ядовитый цвет окрасила и большую часть лица. На шее у нее висели тяжелые серебряные ожерелья, а на груди болталось столько серебряных украшений, что она была похожа на манекен в витрине ювелирного магазина.

Мне сказали, что это племя праздновало сегодня свой самый большой праздник в году, каждый надевает в такой день все свои «драгоценности», и чем их больше, тем лучше.