Н. Старжинский: Хозяин тайги

— Оно так… — согласился и Мешков. — Даже имени человеческого он не стоит.

— Удивительно, что склад не взорвался, — сказал Петр. — Хотя кругом сырые деревья, дыма много, а настоящего жару не было. Одежда на трупе — и то не истлела.

— Это еще не склад, — Кандауров показал трубкой на ящики с патронами. — Настоящий склад рядом.

Подойдя к холму, возвышавшемуся посреди поляны, он сбросил с него несколько кусков дерна. Обнажился тяжелый бревенчатый настил.

— Хитро придумано!.. — сказал сердито Панкрат. — Спасибо собаке! Она нас сюда привела.

— Да, случай редкий, — согласился Кандауров. — Но мы бы все равно обнаружили этот склад. Через два дня мы будем гнать здесь съемочную линию. Занося поляну в абрис, я бы обязательно обратил внимание на странную форму этого холма, снял бы дерн, и тайна обнаружилась бы. Этого-то и боялся Лифуси.

— И даже если бы его не обнаружили мы, если бы Лифуси уничтожил наш отряд, склад нашли бы другие советские люди, — подхватил Миша. — Не понимаю, на что он рассчитывал, выживая нас отсюда?

Землемер отбросил кусок дерна.

— Ты забываешь, как все они самонадеянны, как переоценивают силы и возможности своих хозяев. Лифуси был уверен, что эти-то несколько месяцев и окажутся решающими. Весной он рассчитывал, что американцы или японцы вторгнутся к нам в сентябре, а осенью думал, что это событие произойдет в марте или апреле.

— Как знать, не является ли склад базой для диверсантов? — проговорил в раздумье Миша.

— Едва ли, — землемер с сомнением покачал головой: — слишком далеко этот склад. Кроме того, боеприпасы, которые хранятся здесь уже несколько лет без ухода, в значительной степени утратили свою взрывчатую силу.

— Вот так, так! — воскликнул Панкрат. — Зачем же их тогда охранять? Поставили бы на ник крест, и все!

— Не такие это люди! — Землемер усмехнулся. — Они оберегали склад не с той целью, чтобы использовать спрятанные здесь боеприпасы по их прямому назначению, хотя и это, конечно, имелось в виду. Главная причина, ради которой они готовы были держать здесь своего человека не три, а тридцать три года, заключалась, по-видимому, в другом. Они смотрят на склад, как на свою тайную опорную базу, которая должна будет убедить других хищников, что американцы вовсе не отказались от своего намерения завладеть этим краем, что Они вторглись сюда первыми и уже успели пустить здесь корни.

— Заявочный столб! — проговорил Миша с негодованием.

— Да, для них это своеобразный заявочный столб, подобный тому, который заготовил Лифуси, — подтвердил землемер. — Если бы интервенция повторилась, и на наши дальневосточные земли стали при этом претендовать японцы или англичане, американские империалисты сказали бы: «Нет, мы — хозяева края. На его территории имеются вещественные доказательства нашего пребывания ада советском Дальнем Востоке, куда мы приходили с целью умиротворения: снаряды, мины, гранаты, карабины, взрывчатые вещества с американским клеймом. Поэтому право на нашей стороне». А если б их упрекнули в агрессии, они стали бы доказывать, что, напротив, они — обиженная сторона, они защищают на законном основании свою военную базу, созданную еще в незапамятные времена. При этом они кричали бы на всех перекрестках, что их действия справедливы и необходимы, — больше того, насилия и разбой, чинимые ими, они постарались бы представить как замечательный вклад в дело цивилизации и прогресса.

— Вот сюда бы их всех привести. Из Лондона, из Нью-Йорка! — воскликнул Миша, сжимая кулаки. — И ткнуть всех их носом… носом! — Он указал на труп поджигателя.

Шуга шла по реке. Она шуршала, шлифуя шероховатые доски пристани. Крошились, сталкиваясь, белые пышные ломти ее, а она все шла и шла. По светлому небу плыли облака, по реке плыли льдины. Порой казалось, что это не ледоход, а просто отражается в воде небо с бегущей в вышине вереницей нежных кучевых облаках.

— Сало плывет, — сказал Миша, подходя к землемеру, который стоял на пристани вместе с Петром, Алешей и Настей у горки тюков и ящиков. Яркий румянец играл на щеках Миши. Вершинин только что пробежал полтора километра без остановки, но дышал ровно, спокойно. Это был его обычный утренний моцион.

На речной излучине показался пароход.

— Наконец-то! — воскликнул Миша. — Я уж думал, совсем не придет. Ну, Настенька, прощайся с родными местами!

Настя беспокойно оглянулась на сосновую рощу у края деревни, молча потупила глаза.