Марат Аваз-Нурзеф - Мы есть, не только чтоб поесть

60. Нарезание лука.

61. В казане с очень малым количеством растительного масла или даже без него слегка прогревается лук.

62. Затем добавляются шарики смалок, и все это тушится при периодическом помешивании. Когда сок растений упаривается, добавляют немного молока и тушение продолжают до готовности массы.

63. Представлю своих ближайших родственников в Хилале (не просто так, а в связи со смалок, что выявится ниже): в центре уже известная нам Мухтарам, её муж Равшан – крайний справа, две другие сестры – Мукаррам (слева) и Мукаддам. Женщины в белых платках, это – в Кашкадарье знак траура в течение года по близкому родственнику. Здесь – по старшему брату Рахмону, в то время недавно умершему. После него старшинство среди детей нашего отца перешло к брату Ислому (стоит слева). Он, как и все остальные на снимке, кроме названной пары, не первый год вдовствует. Когда бываю в Хилале, останавливаюсь у него. Живёт он с сыновьями-близнецами, которых традиционно зовут Хасан и Хусан. Всего у брата восемь детей и масса внуков. Близнецам Ислом-ака, когда их женил, устроил совместную свадьбу. У них уже по двое детей.

64. Тесто для смалок обычное, пресное, на воде или с подмешиванием молока. На снимке – Муаттар, жена Хасана, а рядом – их дочурка Дильнура, весьма настороженная по отношению ко мне и готовая защищаться от незнакомца плачем (в первенцах у них – мальчик, Руслан, три года, такой же нравом, от несвоих всегда ждет подвоха).

65. Тесто раскатывается, разрезается полосками длиной 30-40 см, на одну половинку наносится равномерным слоем ложка-две луково-шпинатной начинки и всё это просто накрывается второй половиной той же полосы, чуть-чуть приминая по краям.

66. Это Навбахор и Бекзод, жена и младший сын Хусана, причем и старший их мальчик относится к незнакомому человеку спокойно, без предубеждений, чаще с приветливостью, лучащейся из глаз.

67. Муаттар (слева), жена Хасана, обычно носит на лице печать серьезности и даже некоей отчужденности. Большей частью она именно такая, какой запечатлена здесь, и редко одаривает окружающих улыбкой, которая, оказывается, прекрасна (снимок 64). И дети ей под стать (на коленях – её сын, боится направленного на них фотоаппарата). Навбахор же, вторая невестка, – редко ходит без улыбки, а уж в общении и вовсе не обходится без неё. И дети у ней такие же (мальчик справа – её сын Бехруз, сама же она держит дочь Муаттар, а своего второго ещё носила под сердцем). Снимок был сделан летом 2009-го). Семьи братьев-близнецов живут в одном доме, только на ночь уединяются в своих половинах, а дни протекают вместе. И дела по дому, и еда, и дети в их играх и ползаньях, – всё и все вперемешку. Но дети при этом и родителей своих чётко отличают (уже в младенчестве), и поведением своим как бы копируют мать. Реальное воплощение того, что подмечено зорким глазом народным: впитывать с молоком матери. Удивительно!..

Кстати, Навбахор являет собой пример, который неосведомленный этнограф назовёт нетипичным: она светла кожей, волос не тёмен, но рус, глаза не кари, но зелены. Между тем такой тип – не редкость в Кашкадарье. Дело в том, что узбекская нация весьма неоднородна в своем происхождении. В Кашкадарье и Сурхандарье до сих пор различают родоплеменную принадлежность человека. Скажем, в Хилале население относится к трём родам: кипчак (потомки половцев, своими набегами не дававших покоя Древней Руси), темирхужя и кохат . В прежние времена межродовые браки запрещались. Такого давно нет. Скажем, кипчак Ислом-ака был женат на Муслиме из рода кохат, их дети, как принято по отцу, считаются кипчаками. Жена Хасана относится к роду темирхужя, а жена Хусана – к роду кохат. Однако и их дети называются кипчаками, хотя кипчакской крови у них меньше, чем другой. Фактически роды и их названия ныне – всего лишь ярлыки , иногда имеющие смысл для объяснения антропологических особенностей, но в разрезах этнографических, религиозных, культурных между родами нет совершенно никаких различий.