Фрэнк Шрейдер - Ля Тортуга. От Аляски до Огненной Земли

Мнимые ацтеки и испанцы продолжали свою битву, шаркая ногами в странном танце: они кружились — два шага вперед, один назад — под треньканье крошечных струнных инструментов. Толпа волной катилась по обе стороны процессии и, подхватив, понесла и нас с Элен. Вдруг, точно по условному знаку, битва прекратилась, шествие закончилось и толпа разошлась. Настало время сиесты. Вскоре к безоблачному небу потянулись сотни дымков; люди кучками сидели вокруг костров, вытаскивали из закопченных котелков куски мяса или так же ловко, как ковбой свертывает цигарку, одной рукой завертывали бобы в tortillas. Над каждой группой реял флаг родного города. Многие пришли сюда за целых сто пятьдесят миль.

Вид мяса и бобов напомнил и нам, что мы ничего не ели с раннего утра. Пройдя добрых две мили назад к джипу, двинулись дальше к Гуанахуато, высматривая по дороге подходящий ресторанчик. Мы несколько изменили свой дорожный режим. Вместо того чтобы готовить три раза в день самим, мы теперь приноровились в середине дня делать остановку для плотного обеда, а утром и вечером питались фруктами и кофе со сладкими булочками. Одной из причин такого изменения режима послужило то, что у нас кончался запас консервов для Дины и нам все равно приходилось каждый день останавливаться и покупать ей свежее мясо на базаре. Тогда же мы кстати наполняли и свои корзинки плодами манго, апельсинами или бананами. Но по правде сказать, нам просто нравилось останавливаться у маленьких харчевен, где можно поговорить по-испански.

В тот день, когда мы подъехали к непрезентабельному ресторанчику на краю какой-то крошечной деревушки, думать об основательной еде было уже поздно. В расписных банках из-под керосина цвела розовая герань, и голодные куры что-то клевали у порога. Мы вошли, но я успел с надеждой шепнуть Элен:

— Мы тоже пыльные и загорелые — может, сойдем за паломников?

В углу, как обычно, стоял таз и возле него — большой брусок синего мыла. Мы умылись и с мокрыми руками направились к столу. Официант, еще более заросший, чем я сам, быстро перевернул свой засаленный фартук на другую, чуть менее грязную сторону, схватил распылитель и пустил в воздух струю «ДДТ». Затем, повернув скатерть так, чтобы жирные пятна оказались подальше от нас, он сказал:

— Что подать нашим американским гостям?

Конечно, мы были разочарованы тем, что нас так сразу разоблачили, но аппетит наш от этого не пострадал. Я задумался. Что взять: яйца по-мексикански или жаркое по-мексикански? И то и другое жарили с луком и помидорами — все-таки какое-то подобие свежего салата, о котором мы мечтали. Тут я вспомнил покрытые мухами куски мяса на рынке и кур у порога и решил, что разумнее всего заказать яйца.

— Яйца по-мексикански, — бодро заявил я на испанском языке.

Элен толкнула меня в бок.

— Попроси, чтобы было не очень остро, — сказала она.

Мы еще слишком хорошо помнили, что частенько все прохладительные напитки Мексики не могли остудить наши пылающие глотки.

— No muy caliente [8] Не очень горячо (испан.) . , — предупредил я.

Официант с минуту колебался, потом пожал плечами и направился в кухню. Когда он передал заказ поварихе, та изумленно запротестовала — она, видно, любила свое дело — и с трудом протиснулась в дверь. Они оба некоторое время разглядывали нас, затем переглянулись и теперь уже вдвоем пожали плечами. Я засмеялся:

— Они, наверное, думают: «Сумасшедшие американцы не любят чилийского перца».

Из кухни поплыл аромат жареного лука, и голод наш возрастал с каждой минутой. Мы ждали. Вошли другие посетители, сделали заказ и получили желаемое, а мы все ждали. Наконец через полчаса официант поставил перед нами две тарелки. После первого куска я положил вилку.

— Яйца холодные, — сказал я. — И такие же острые, как обычно.

Официант выглядел смущенным.

— Но вы же так заказали. Вы сами сказали: «Не очень горячие».

Человек, сидящий за соседним столиком, улыбнулся и вмешался в разговор.

— Простите, — сказал он. — Но по-испански «caliente» относится только к температуре. Если мы хотим сказать «остро», мы говорим «picante».

Да, мы с удовольствием ели в придорожных ресторанах и редко забывали полученные там уроки испанского языка.

Отсюда до Гуанахуато было рукой подать, но приближался вечер, и мы решили сэкономить на отеле и провести ночь у дороги в нескольких милях от города. Ночь прошла не очень-то спокойно: Дина и целая компания слишком любопытных волов изобразили нестройную симфонию лая и мычания. А на утро мы уже ехали по узкой главной улице города, который некогда был колыбелью войны Мексики за независимость. Гуанахуато — это чаша, полная лепящихся по отвесным склонам, выжженных солнцем домов, красных черепичных крыш, углы которых вызвали бы восторг поклонников абстрактной живописи, улиц, бушующих красками, где в зеленых кактусовых садах сушится белье.