Ирина Летягина - Год, в котором не было лета. Как прожить свою жизнь, а не чужую

Всю неделю на улицах творились библейские истории и истории людей, делающих этот праздник. В пасхальный день семьи собрались за столом. У отцов были натерты плечи от ношения скульптур, сыновья и дочки выложили на праздничный стол конфеты, которые не успели раздать, мамы, отправив все свои чаяния в небеса, сняли с себя колпак инквизитора и облачились в современные платья, бабушки и дедушки отложили барабанные палочки и оркестровые партии. Еще одна Страстная неделя закончилась. Христос умер еще один раз, забрав с собой все грехи человечества. И будет умирать каждый год в сердцах верующих, пока на земле не переведется последний христианин. Можно было начинать жизнь с чистого листа. И это было хорошо.

Неделя моих севильских каникул закончилась вместе с Семана Санта. Срок моей визы истекал со дня на день. Мне нужно было либо нарушать нормы о пребывании с риском получить черную метку в паспорт, либо уезжать легально, пока еще есть возможность. Я чувствовала, что мне рано возвращаться в Россию, и решила продолжить свое путешествие. Я сложила рюкзак, который стал для меня вторым домом, другом и спутником за эти полгода. Он стоял в доме Юли как напоминание о скором расставании. Я оставляла пройденный путь, который открыл мне саму себя. Я оставляла Гибралтар. Я оставляла хоббитские деревеньки, дымящие трубами каминов. Я оставляла подругу, которая давала мне ощущение дома каждый раз, когда я входила в ее квартиру. Я оставляла анархистов, кричащих песни собственного сочинения на пилигримских вечеринках. Я оставляла коммуну, затерянную в горах. Я оставляла бездомных, которые были очень милы со мной. Я оставляла сумасшедших, показавших мне другие миры в человеческом существовании. Я оставляла апельсиновые деревья, которые кормили меня. Я оставляла доброго пианиста, играющего фламенко. Я оставляла Томаса с собакой, который выручал меня в гибралтарских переделках. И много кого еще я оставляла в собственной сердечной памяти.

Я тосковала. Тоска эта лежала золотым слитком в груди. Голова твердила, что это были настоящие, заполненные до краев дни, а сердце хотело множить их бесконечное количество раз, не понимая, зачем вообще куда-то уезжать. «Что это, бегство?» – спрашивала я сама себя. И не знала ответа. Я затеяла путешествие, чтобы побыть с собой, понять, что важно для меня в жизни, избавиться от гнета предрассудков и стереотипов. Я знала, что мне нужно пройти путь от начала до конца и он еще не закончен. Но как же сложно человеку оставлять милое сердцу или быть покинутым. Наверное, только просветленному Будде все равно.

На прощание я потерялась в цветущем миндальном саду на холме в деревне недалеко от Севильи. Я села на прогретую зимним испанским солнцем землю. Передо мной открывался вид на долину, поля, деревенские белые домики, остроконечный собор и несущую свои воды к Средиземному морю быструю реку. Лепестки миндаля срывались ветром и разносились по округе. Тишина была внутри и снаружи. Интересно, когда миндаль теряет лепестки, ему больно? Слезы струились по щекам неслышно, небыстро, нетревожно. Внутри меня слиток стал медленно превращаться в золотой песок. Я погружала руки в холодную золотую груду, загребала песок горстями, а потом разжимала ладони, наполненные песчинками золота. Они разносились ветром по округе, смешивались с лепестками миндаля, оседали на земле, на поверхности реки, на волосах людей, на белых стенах домов, искрясь на солнце. И мне становилось спокойно.

В моих территориальных передвижениях в путешествии не было логики и рациональных оснований. Поэтому, когда меня спрашивали «почему Бразилия?», самым честным ответом, который устраивал меня саму, был «нипочему». Неужели в жизни события вытекают одно из другого, складываясь в посылки и заключения силлогизмов, а не накладываются друг на друга, как слои фотошопа, не смешиваются, как ингредиенты для пирога, не дублируются, как в зеркале, не умножаются, как математические уравнения? Я не верила в специальные места для духовности и доброты, но верила в деятельность и созерцание. Я старалась быть полезной в месте, где находилась, и искала работу мечты, ведомая инстинктами и предположениями. После тропы у меня было много энергии, и мне больше не хотелось просто путешествовать. Мне хотелось сделать что-то полезное для кого-то, кроме себя. Испания многое мне дала, я ехала в Бразилию, чтобы отдавать.