Владимир Дружинин - Без переводчика

Один знакомый, которому я поведал свои злоключения у обелиска Диксу и Ленцу, сказал:

— Ничего удивительного! Скоро вообще вся литература на нашем родном языке станет таким памятником, загадочным не только для приезжих, но и для нас…

В нашем столетии окрепла литература на государственных языках — немецком и французском. Немецкий понятнее народу, его лучше усваивают в школе. На нем печатают почти все газеты и большинство книг.

Однако люксембуржцам с давних пор больше по сердцу Франция, и интеллигенция тянется к культуре французской. Тут не мудрено растеряться.

В декларации Общества литераторов, пишущих по-французски, говорится, что употребление этого языка способно даже «оградить от исчезновения наши национальные особенности». Казалось бы, уж такой цели скорее отвечает летцебургеш. Но нет, он нынче не в чести. Раскрываю альманах общества. Он рассказывает о Лафонтене, о пребывании в Люксембурге Расина и Наполеона и меньше всего о самом Люксембурге и его особенностях.

Самым выдающимся люксембургским романистом считают Эрпельдинга. Выходец из деревни, он мечтал написать Книгу о родной земле, Книгу с большой буквы, о самом прекрасном, о самом дорогом. Лучший его роман — «Бернд Бихель» — вышел в 1917 году на немецком языке. Содержание книги трагическое; впечатление усиливается еще от того, что суровый быт людей дан на фоне подчеркнуто красивого ландшафта.

Церковь и земля — вот весь мир героя романа Берн» да Бихеля. Чтобы не дробить земельный надел Бихелей, он женит сына на дочери своего брата. Но семья вырождается без свежей крови, дети-близнецы родились слепыми. Старый Бернд начал пить, хозяйство рушится и наконец идет с молотка. В этот день Бернд как будто трезвеет, он даже пытается, собрав все свои деньги, купить землю, вернуть ее. Но денег не хватило. Бернд кончает с собой.

В отличие от Эрпельдинга Йозеф Функ — писатель-горожанин. Своего героя он увидел на окраине столицы. Это бедный мусорщик Штеллер. Штеллер заболевает туберкулезом и попадает в больницу. Врач Эммель пытается вылечить не только тело, но и озлобленную душу больного. Но напрасно! Штеллер убегает из больницы. Он умирает дома, на убогой постели, сожженный болезнью и яростью своего протеста.

«Судьба маленького человека» — так назван этот роман, завершенный незадолго до второй мировой войны.

После войны вышел сборник Функа «Бастилия». В своих рассказах писатель защищает человека от тирании в разных ее проявлениях, от ханжества. Мета, героиня рассказа «Недостойная», кончает с собой, потому что ее затравила клевета и даже ее любимый отвернулся от нее. Здесь бастилия ханжества. В рассказе «Грех Хильды Мюллер» описывается немецкий городок, отравленный ядом расизма, который губит все лучшее в человеке, делает его лжецом, хищником, убийцей.

После войны часто стали появляться книги об оккупации и борьбе против гитлеризма. В журнале «Раппель» — ежемесячнике Лиги заключенных и ссыльных антифашистов — недавно напечатан роман Эмиля Хеммена «Выбор». В нем рассказывается о всенародном Сопротивлении. Роман автобиографичен: Хеммен сам был в числе тех юношей, которые отказались служить в армии Гитлера и ушли в партизаны.

Под стать ли литература Люксембурга своему читателю, поспевает ли она за ним? Правда, страна развивалась с запозданием и ее миновали многие большие социальные потрясения.

И все-таки…

Уже почти полвека прошло со времени выхода «Бернда Бихеля» Эрпельдинга, а тема родной земли почти не имела продолжателей. Крестьянин фигурировал в сказках, в идиллиях, в юморесках, а социальный роман из быта деревни угас, едва обозначившись. Рабочий, если судить по книгам, и вовсе не существует как большая и растущая сила в стране. Подлинный Люксембург, плавящий сталь, рубящий лес, Люксембург — садовод и винодел, Люксембург, обеспокоенный проблемами защиты мира и суверенитета, предстает на печатных страницах смутно или отрывочно, как на осколках зеркала.

Впечатление кабинетности литературы, ее слабой связи с народом усиливается подчас «малокровным», выученным языком.

Недаром Аугуст Лиш, писавший и по-немецки, и по-французски, всегда переходил на родной летцебургеш, когда брался за сатирические стихотворения. Как остроумны его шаржи на тщеславных мещан, чиновников, заменяющих дело праздной болтовней, политических фразеров!

И ведь многие писатели, обращаясь к темам из народного быта, пользуются летцебургеш — родной речью народа.