Владимир Дружинин - Без переводчика

Значит, наше время вовсе не обрекает на гибель культуру маленькой, пусть даже очень маленькой страны…

Из всех миниатюрных, уютных площадей столицы мне больше всего нравится пляс д’Арм — Оружейная. Она вся на холме. С улицы, расположенной внизу, туда поднимаешься по старинной лестнице, парадно украшенной каменными вазами. Как мосты слишком велики для города, так и лестница кажется чересчур большой для площади, на которой, однако, уместились и сквер, и беседка для оркестра, и площадка для гуляющих.

В теплые летние вечера вокруг музыкантов прохаживается чуть ли не весь Люксембург.

В уголке площади не сразу заметишь невысокий, скромный обелиск с знакомой надписью: «Мы хотим остаться такими, какие мы есть». На постаменте выбиты чьи-то два лица, имен их я не обнаружил. Кто же они?

Авось прохожий поможет мне. Добродушный, пахнущий духами господин с бархатными черными усиками охотно остановился, чтобы потолковать с иностранцем.

Что это за памятник? Позвольте, позвольте, мсье… Видите, наш девиз! Забавно, не правда ли? Попробуйте-ка остаться таким же, когда все в жизни меняется. А? Женщина, которая вам нравится, завтра уже не та… Ох, не та… Не правда ли, а? Ах, да, вы насчет обелиска! Очевидно, поставили в честь независимости или чего-нибудь в этом роде…

Он зашагал дальше, а я обратился к даме в пенсне.

— Право, не могу вам сказать, — сказала она, смерив меня внимательным взглядом.

Не мог ничего объяснить и подросток-старшеклассник в нейлоновой курточке, с непокрытой, коротко остриженной головой, Я остановил еще нескольких человек — и тот же плачевный результат. Выручил меня только седьмой прохожий — благообразный старец в длинном пальто, высокий, большелобый, с добрыми покорными голубыми глазами.

— Это памятник нашим классикам — Диксу и Ленцу. Дикс и Ленц, — повторил он отчетливее, — разрешите, я покажу вам, как пишется.

Он нежно взял у меня блокнот. Его явно обрадовала возможность сообщить приезжему эти имена.

Сейчас, когда я пишу эти строки, передо мной на столе лежит стопка книг, присланных люксембургскими друзьями. Эти книги рассказали мне о поре, которую можно назвать золотым веком в истории культуры страны, — середине и второй половине XIX века. Только что обретена независимость, бурно развивается национальное самосознание. Отпрыск зачахнувшего дворянского рода Эдмонд де Лафонтен — псевдоним Дикс — восхитил сограждан своими стихами о родной природе, о сельском быте. Дикс собирал пословицы, легенды. Его пьеса «Долговая квитанция» дала старт национальному театру. Артисты впервые обратились к зрителям на их родном языке.

Долговая квитанция — орудие шантажа в руках бесчестного богача. Напрасно доверилась ему бедная вдова: долг заплатила, а расписку взять постеснялась. Теперь богач требует красавицу — дочку вдовы. Он грозит разорить их вконец, если ему откажут. А девушка любит простого трубочиста…

Популярность завоевали и сборники стихов и песен Мишеля Ленца. Ему, скромному сыну булочника из переулка Трех Королей на окраине столицы, принадлежит честь создания люксембургского национального гимна «Онс Хемехт» — то есть «Наша родина». Многие песни Ленца звучат и поныне.

Дикс и Ленц — организаторы первых в стране литературных журналов. Оба вошли в историю как основоположники национальной литературы в независимом Люксембурге.

Золотая пора выдвинула множество одаренных людей. В сущности диалект заслужил тогда звание языка.

В 1872 году появился «Де Ренерт» — поэма техника-строителя Мишеля Роданжа. Со времени «Сказания о Иоланде» еще ни разу не выходило такого крупного поэтического творения люксембуржца.

«Ренерт» значит «лиса». В поэме действует Рейнеке Фукс, герой германского фольклора, не раз оживавший и под пером литераторов. Гениальнейшее воплощение хитрого, ловкого Рейнеке дал Гёте. Именно его поэма и повлияла больше всего на Роданжа. Однако Роданж удержался от простого пересказа. Его Ренерт, владыка Лев, волк Изегрим и другие участники символического действа стали жителями Арденн, люксембуржцами. Роданж по-своему изобразил их характеры, дополнил традиционный сюжет эпизодами, которые прямо перекликались с местной злобой дня.

Лира Роданжа гражданственна. В облике лесных животных грызутся между собой политические дельцы Люксембурга, поощряемые Германией, Францией или Бельгией.

Но расцвет национальной культуры длился недолго. Теперь книга на летцебургеш появляется очень редко. На летцебургеш можно встретить лишь статью в газете да рассказ или стихотворение в каком-нибудь журнале или альманахе.