Жак-Ив Кусто - Живое море. В мире безмолвия

Патер прибыл на борт «Эли Монье», и мы составили бригаду из десяти человек для исследования «порта». Увы, нам не удалось найти следов каменной кладки или другого строительства. Для проверки мы мощной драгой прорыли траншеи, где снимки показывали что-то вроде портовых сооружений. Но в извлеченном драгой грунте не было никаких строительных материалов.

Зато мы напали в тунисских архивах и в музее Алауи на материалы о махдийском корабле. Прочтя труды Мерлена и отчет лейтенанта Тавера, мы заключили, что они подняли далеко не все сокровища. Я с интересом увидел имя адмирала Жана Бэма: это был дед моей жены. Мы нашли зарисовки Тавера и отправились туда, где лежало затонувшее судно.

В ослепительно яркое воскресное утро мы шли вдоль берега, неотступно следя за чертежом. Тавера нанес на свой план три сухопутных ориентира; затонувший корабль находился на скрещении воображаемых прямых, проведенных от этих ориентиров. Первый ориентир — замок, стоящий на одной линии с каменным устоем, остатком разрушенной пристани. Замок мы увидели сразу, но устоев было четыре — выбирай любой!

Вторым ориентиром Тавера выбрал куст на дюнах и гребень холма. Но за тридцать пять лет здесь вырос целый лес… Последним ключом служила точка в оливковой роще, сопряженная с ветряной мельницей. Мы все глаза проглядели, вооружившись биноклями, но мельницы не нашли. Немало нелестных замечаний было высказано в адрес лейтенанта Тавера, которому явно следовало бы поучиться картографии у Роберта Стивенсона.

Мы решили искать на берегу. Погрузили в машину доски, чтобы соорудить вышку, и покатили по пыльным дорогам, опрашивая местных жителей. Никто не помнил никакой мельницы, однако в одном месте нам посоветовали обратиться к старику евнуху. Он встретился нам на дороге: дряхлый восьмидесятилетний хромой старец с обрамленной белым пушком блестящей лысиной. Трудно было угадать в нем когда-то упитанного заправилу арабского гарема. В потухшем взоре старца вспыхнул обнадеживающий огонек.

— Ветряная мельница? — проскрипел он. — Я проведу вас к ней.

Мы прошли с ним несколько миль; наконец добрались до какой-то груды камня и, не мешкая, воздвигли вышку. Вдруг старик, озабоченно поглядев на меня, пробормотал:

— Тут подальше была другая мельница…

Он показал нам еще одну груду развалин. Мы с ужасом заметили, что он старается припомнить, где стояла третья мельница. Казалось, махдийское побережье — сплошное кладбище мельниц.

Мы вернулись на «Эли Монье» и устроили совет. Решили положиться на акваланги и вести поиски так, как если бы вообще ничего не знали о местонахождении корабля. Собственно, так оно и было. Сведения были очень скудные: судно лежит где-то поблизости на глубине ста двадцати семи футов. Эхолот показывал, что дно почти совсем гладкое, с небольшими неровностями. Мы долго кружили, пока не пошли глубины, близкие к данным Тавера. Теперь круг поисков намного сузился, и мы опустили на дно сеть из стального троса площадью в сто тысяч квадратных футов. Получилось нечто вроде американского футбольного поля с поперечными линиями через каждые пятьдесят футов. Суть подводного «матча» заключалась в том, что аквалангисты плавали вдоль линий, изучая грунт по обе стороны. За два дня мы осмотрели всю площадь, но счет был явно не в нашу пользу.

Лейтенант Жан Алина вызвался прокатиться на подводных санях. Мы протащили его на буксире вокруг стальной сети; он ничего не нашел. Уже пять дней прошло в бесплодных поисках. Вечером мы с горя постановили перейти ближе к берегу.

На следующее утро наш начальник Тайе, не полагаясь на сани, решил плыть, держась за трос, на буксире у вспомогательного катера.

Помню, утром шестого дня я уже ни на что не надеялся; за все время наших поединков с непокорной морской стихией у меня не было такого мрачного настроения. Мысленно я сочинял рапорт начальству в Тулоне, объясняя, почему счел нужным неделю занимать две плавучие единицы военно-морского флота и тридцать человек на поисках судна, которое было обследовано еще в 1913 году. Нетерпеливый Пуадебар напоминал скорее разгневанного адмирала, чем патера.

Вдруг — крик наблюдателя. На залитой солнцем глади моря мелькала оранжевая точка: сигнальный буек Тайе. Значит, подводный пловец обнаружил что-то важное! Тайе всплыл, выдернул изо рта мундштук и завопил:

— Колонна! Я нашел колонну!

Старые записи указывали, что одну колонну, в стороне от судна, оставили, когда пришлось прекратить работы. Теперь корабль не уйдет от нас! Мы зашли на ночь в Махдиа и основательно кутнули, как и положено морякам, отыскавшим сокровище. Город гудел. Прошел слух, что мы нашли мифическую золотую статую, о которой тридцать лет толковали все местные легенды. Молва превратила источенную моллюсками колонну в золотой клад. Нас без конца поздравляли восторженные почитатели.