Иржи Ганзелка - Через Кордильеры

— Нечего удивляться этому, — сказал нам один кочабамбский старожил, немец по происхождению, когда мы сидели у радиоприемника, — Я пережил здесь не одну такую революцию. Как-никак, а все это чем-нибудь да кончится. Не кажется ли вам, что лучшая тактика — это поддерживать хорошие отношения с обеими сторонами до тех пор, пока все не решится до конца? Впрочем, спокойствия хватает иной раз на год, иной — на три, но окончательным оно никогда не бывает. А газета все-таки коммерческое предприятие.

В понедельник, 29 августа, правительственные самолеты неожиданно подвергли бомбардировке исконный очаг восстаний — Санта-Крус. Поднялась новая волна негодования. Было ясно, что это обстоятельство сильно подыграло в пользу мятежников: на их сторону склонилось мнение оказавшегося под угрозой населения. Но только мнение, не больше.

Самолеты, возвратившись с бомбежки, приземлились в Камири, центре нефтедобычи, где они заправлялись бензином перед тем как совершить налет на Санта-Крус. Но за этот час положение в Камири изменилось. Город захватили мятежники. Они взяли в плен экипажи самолетов и в качестве заложников отправили их в Кочабамбу.

«За последние двое суток соотношение шансов обеих сторон изменилось в пользу революционеров, — писала в тот день передовая газеты «Лос Тьемпос». — Бомбардировка Санта-Круса привела к тому, что правительство лишилось превосходства в воздухе, которое принадлежало ему до этого. По предварительным сведениям, у правительства осталось всего лишь четыре самолета, тогда как остальные пять попали в руки революционеров. Тот факт, что МНР контролирует районы нефтедобычи, играет необычайно серьезную роль. В руках МНР находятся важные города — Кочабамба, Санта-Крус, Потоси, а по только что полученным сообщениям к движению примкнула и Риберальта, столица провинции Бени. Идут бои за Оруро, Тариху и Пандо. В руках правительства остаются лишь столица республики Ла-Пас и Сукре. «Радио Абароа» — единственная радиостанция, которую пока еще контролирует правительство. Все эти факты свидетельствуют о том, что революционные силы обладают значительным перевесом. Но, несмотря на это, существует ряд факторов, которые могут глубоко повлиять на ход событий…»

На третий день поединка правительство лишилось нескольких пешек, потеряло обе ладьи, и король мятежников объявил белому королю шах. На стороне черных оказалось пять из девяти самолетов. Но над разыгранной партией нависло загадочное пророчество сивиллы из «Лос Тьемпос»: «Но существует ряд факторов…»

По городу понеслись слухи; они передавались из уст в уста с быстротой молнии. О таинственных факторах из передовой статьи заговорили несколько определеннее. В тридцати километрах от Кочабамбы появились правительственные войска.

Повстанческое радио больше ни слова не проронило о жаждущих мести толпах на площади. Его голос отнюдь не казался голосом победителей. Надоедая до отвращения, радио повторяло призыв к населению встать в ряды добровольных защитников города против вторжения защитников правительственных.

Уже четвертый день Кочабамба отрезана от внешнего мира. Здесь, на перекрестке трансконтинентальных авиалиний всей Южной Америки, словно возник какой-то заколдованный замок, который облетали за версту воздушные корабли всех наций. Два железнодорожных моста на линии Ла-Пас — Оруро были взорваны. Но если бы они и сохранились в целости, все равно никто из железнодорожников не развел бы огня в топке паровоза и не перевел бы стрелки. Любая «революция» здесь нечто вроде воскресенья. В такое время куда интереснее заключать пари: чем все это кончится? Почта тоже закрыта, хотя повстанцы обратились ко всем служащим Кочабамбы с призывом продолжать работу. Но кому стали бы почтальоны разносить письма, если они ниоткуда не приходят?

На улицах царит покой. Смуглые сеньориты прогуливаются под пальмами, разглядывая выбитые окна префектуры и стены, изрешеченные пулеметными очередями. Кое-где на углах улиц можно видеть штатских с винтовками за плечами. В городе их всего-навсего человек десять — пятнадцать. Среди них преобладают несовершеннолетние. По телефонным и телеграфным линиям крупных газетных агентств слово «Кочабамба» летит в мир. «На открытый город сброшено сто пятьдесят бомб», — цитируются страдальческие сообщения мятежников. «Правительство теряет способность контролировать положение», — несется из эфира на десятках разных языков, и название города Кочабамбы в тире и точках азбуки Морзе концентрическими кругами распространяется по всему свету, чтобы затеряться где-то на периферии мировых событий и безвозвратно кануть в вечность, подобно бабочке-однодневке или догорающей ракете.