Фернан Пинто - Странствия

Как Антонио де Фариа узнал о пяти взятых в плен португальцах и что он предпринял для их спасения

Едва эта свирепая буря окончательно успокоилась, Антонио де Фариа перешел на другую большую джонку, отобранную у Кожи Асена, которой теперь командовал Перо да Силва де Соуза, и, поставив паруса, отправился в путь вместе с остальным отрядом, состоявшим из трех джонок и одной лорчи, или лантеа (как их называют китайцы), и стал на якорь в бухте Ноудай, дабы получить там известия о тринадцати пленных. Для этой цели он отправил незадолго до наступления ночи две шлюпки с командой, чтобы понаблюдать за портом и произвести промеры в реке, осмотреть якорную стоянку, выяснить, что имеется на берегу и какие суда стоят в гавани, равно как и прочее, что ему надо было знать для выполнения своего замысла. Шлюпкам также было наказано забрать кого-нибудь из городских жителей, дабы узнать от них, действительно ли португальцы находятся в городе и какова их участь, ибо он опасался, что их уже увезли в глубь страны.

Шлюпки тотчас отвалили и в два часа пополуночи прибыли в небольшую деревню, расположенную у бара в глубине небольшой бухты под названием Нипафау, где по милости господней они так хорошо справились со своей задачей, что еще до рассвета вернулись назад с лодкой, наполненной посудой и сахарным тростником, которую нашли на якоре посреди реки и на которой было восемь мужчин, две женщины и маленький мальчик шести или семи лет. Все они были переправлены на джонку Антонио де Фарии, который заверил их, что опасаться им нечего, так как пленники решили, что он их хочет убить.

Но когда их начали допрашивать, то, кроме слов: «Sugui hamidau nivanquao lapapoa dagatur» (что значит: «Не убивай нас без причины, так как бог потребует от тебя отчета за нашу кровь — мы люди бедные»), — ничего не удалось добиться.

При этом они плакали и дрожали так, что слова выговорить не могли.

Видя их горе и бесхитростность, Антонио де Фариа не захотел их больше тревожить, но, скрывая до поры свои намерения, попросил крещеную китаянку, которую прихватил с собой штурман, поговорить с пленными приветливо и успокоить их, дабы они смогли дать разумные ответы на вопросы, которые им будут задавать. Китаянка обошлась с ними так ласково, что меньше чем через час они сказали, что, если капитан даст им беспрепятственно уйти на лодке, на которой их забрали, они, не кривя душой, расскажут ему все, что они видели собственными глазами и что слышали от других. Это Антонио де Фариа им пообещал и заверил многими красноречивыми выражениями. Тогда один из них, самый пожилой и, по-видимому, наиболее уважаемый, сказал:

— Не очень-то я верю твоим красивым словам, потому что ты столько нам наобещал, что, боюсь, не сможешь сдержать свое слово. Поэтому, поклянись этой вот морской водой, которая несет твой корабль, а если ты нарушишь свою клятву, то всесильный господь вознегодует на тебя, и тогда горные ветры и морские течения вечно будут тебе врагами. Ибо клянусь красотой небесных светил, что ложь столь же презренна и ненавистна очам бога, как надменная пыха тех, что поставлены судить мирские дела, когда они грубо и надменно говорят с тяжебщиками, пришедшими искать у них справедливого решения.

И когда Антонио де Фариа поклялся ему со всей торжественностью, потребной для его цели, что он слово свое сдержит, китаец объявил себя удовлетворенным и сказал:

— Я видел, как этих твоих людей, о которых ты спрашиваешь, позавчера засадили в ноудайскую шифангу {182} 182 Шифанга — тюрьма в Китае, на португальском жаргоне, о котором говорилось выше. и заковали в кандалы, объявив при этом, что делают так потому, что они грабили суда в море.

Это привело Антонио де Фарию в замешательство и очень его раздосадовало, так как он поверил, что дело обстоит именно так. И дабы возможно быстрее найти средство спасти пленников, ибо всякое промедление, как он понимал, могло грозить большой опасностью, он послал им письмо с одним из захваченных китайцев, оставив остальных заложниками, и китаец отправился на берег, как только рассвело.

Так как китайцам очень хотелось поскорее вырваться из плена, посланец, который оказался мужем одной из женщин, захваченных в лодке с гончарным товаром и еще остававшихся на джонке, постарался выполнить свое поручение с возможной быстротой и уже к полудню вернулся с ответом, написанным на обратной стороне письма и подписанным всеми пятью португальцами, в котором кратко излагалось, что держат их в самом жестоком заключении и, без малейшего сомнения, приговорят к смертной казни, а посему они заклинают его ранами господа нашего Иисуса Христа не бросать их, беззащитных, на погибель и помнить их верность и преданность, ибо, как он прекрасно знает, только из-за него попали они в эту беду. За этим следовали другие жалостные слова в том же духе, только так и могли писать несчастные, попавшие во власть жестоких и трусливых людей, какими являются китайцы.