Сергей Шапурко: Чайки за кормой

Гонконг, официально находящийся в то время под юрисдикцией Англии, а в действительности являющийся свободным городом, встретил «Демьяна Бедного» стройными рядами небоскребов, расположенных впритык друг к другу на узкой береговой полосе. Всё остальное пространство небольшого острова занято лесистыми горами.

Зайдя в самый большой в мире грузовой порт, танкер наверняка потерялся бы, если бы не лоцман-китаец. Он играючи подвел судно к нужному терминалу. Там уже ожидали береговые матросы. Они быстро пришвартовали судно и подали на борт шланги.

Когда выгрузка нефти закончилась и портовые рабочие отсоединили шланги, Брумбель собрал экипаж в кают-компании. Выглядел капитан мрачнее тучи.

— Пренеприятнейшее известие, — начал он и поморщился оттого, что непроизвольно начал цитировать классика.

— Короче, нас кинули, — продолжил Николаич.

— Кто? — дружно выдохнула команда.

— Компания, — ответил капитан. — Я сейчас звонил в Грецию, хотел доложить об окончании выгрузки, и мне сказали, что «Адриатика» больше не существует.

— И шо? — спросил Славик.

— А то, что денег мы не получим.

— Як же так?! Мы ж робылы! — крикнул боцман.

— Это за что же я мучился?! — лицо Вадика скорчилось, как в кривом зеркале.

— А домой мы как попадем? — спросил Витя Крошкин.

Вопросов было много, ответов же на них не было совсем.

Собрание довольно быстро стало напоминать базар в тот момент, когда торговцы начинают безбожно взвинчивать цены.

Атмосфера накалялась. Народ зудел, как муха в кулаке. Яков Николаич спросил:

— Может быть, у кого-нибудь есть предложения?

Наступила тишина. До этого никто в подобные ситуации не попадал и опыта выхода из них не имел.

Через пару минут встал Андрей Ниточкин.

— А может, это… того — пароход продать?

Тишина стала звенящей.

— Ну, а что? У него же, у парохода, теперь хозяев нету.

Экипаж взорвался, как петарда. Кричали все одновременно.

— Точно!

— Так и надо!

— Так и сделаем!

— Молодец, Андрюха, здорово придумал!

В этот же вечер возле проходной гонконгского порта ходили люди с европейскими лицами и на ломаном английском предлагали прохожим купить небольшой танкер. Некоторые из них были с табличками «Продам судно. Недорого». Столь необычный для этих мест способ продаж, что самое удивительное, возымел эффект. В полдень следующего дня на судно поднялся толстый китаец и после недолгих торгов приобрел пароход за двести тысяч долларов наличными.

Русские ревели от восторга. Поделив деньги согласно штатному расписанию, вызвали несколько такси и поехали в аэропорт.

Некоторое недовольство выказывал Ниточкин.

— Николаич, дешево мы судно продали.

— Как же дешево, Андрей? И так двойная зарплата вышла. И домой раньше едем. Ты что, не рад?

— Домой… — задумчиво проговорил штурман и улыбнулся.

Когда самолет с экипажем «Оушен Хоп» подлетал к Москве, Яков Николаевич, вполне отойдя от перипетий рейса, задумался.

«Как сейчас домой ехать? Дело-то еще не закрыли. Да и Бог с ним, как-нибудь выкручусь. Лишь бы не на железяке этой по морям ходить».

В проходе появилась миловидная стюардесса и тренированным голосом произнесла заученные фразы:

— Уважаемые пассажиры, наш самолет приступил к снижению. Просим вас поднять спинки кресел в вертикальное положение, пристегнуть ремни безопасности и не курить.

Салон, убаюканный мерным рокотом двигателей, проснулся и задвигался, словно бортпроводница окропила его живой водой.

Андрей, выполнив просьбу девушки, спросил у Олега:

— Домой приедешь, что делать будешь?

— В кузню пойду, куда еще.

— А я, наверное, опять на тачку сяду.

— А мне в морях понравилось, — подключился к беседе Крошкин, — пару месяцев отдохну и снова в рейс.

Вадим сидел возле иллюминатора и хмуро наблюдал за тем, как приближается земля. Славик, сидящий рядом, порылся в своей сумке и достал пакет. Из него он вынул красивую фарфоровую статуэтку какого-то японского божка. Он протянул ее Сочинцеву.

— На, хлопчик, батькам своим подаришь.

Вадик удивился, но подарок взял.

— Славик, ты ли это? Свое добро раздаешь, это на тебя не похоже.

— Ничого, не обеднею, — грустно ответил боцман, — на пароходе нашем больше осталось.

— Дома ждут?

— А як же! — улыбнулся Славик, вспоминая жену. Тепло стало на сердце, и размер Родины сейчас сузился для него до двенадцати квадратных метров супружеской спальни.

А на берегу далекой Папуа — Новой Гвинеи стоял Миша Балалайкин с кольцом в носу (это было обязательное условие для принятия гражданства), в набедренной повязке, с копьем в руке. Он с тоской наблюдал, как метались над морским простором чайки.