Исаак Гехтман - Золотая Колыма

Утром в школу пришел Таое и попросил меня вернуть ему его пионерский галстук.

— «Кересмит-Плитку» кончился, — сказал Таое, — теперь я хочу опять стать вожатым. — Но многие дети не возвратились в школу. Сын Ретегрец, когда я спросил его, почему он не ходит в школу, ответил мне со злобой:

— Вы, русские, нам хорошего не хотите. Вы нам муку серую даете, а американцы раньше давали белую.

Я объяснил ему, что чукчи в Лорино за один месяц получили от нас по три мешка крупчатки, огромное количество галет, что муку мы продаем дешево, а пушнину покупаем дорого. Никогда американцы так не платили чукчам, а только спаивали их спиртом. Потом я сказал ему, что на Чукотку будет приходить все больше пароходов, привозить разные товары, и чукчи ни в чем не будут нуждаться.

Отец Ретегрец, слушавший все это, рассмеялся и сказал мне: «Кайво» — правда. После этого бедняк Ретегрец пришел ко мне в школу и спросил: «Мои дети хотят учиться. Сколько ты им будешь платить за это?» Я объяснил ему, что платить ничего не буду, но будет все-таки выгода потому, что дети получат бесплатно паек. Ретегрец снова рассмеялся, сказал «кайво» и прислал детей в школу.

После праздника кита мы решили разоблачить шамана Теуля. Но во время собрания в нацсовете, когда мы начали говорить о Теуле, многие начали в ужасе разбегаться. В том числе и сам председатель нацсовета Рынтыргин.

К Теулю в ярангу во время камлания я пришел вместе с товарищами Дамкиным и Норкиным. Когда Норкин начал говорить о шаманском обмане, переводчик Амьялик из нашей базы отказался переводить слова Норкина.

— Почему ты не хочешь переводить? — спросили мы Амьялика.

— Теуль — могучий шаман. Он может убить меня и отвести от меня морского зверя.

Теуля скоро раскулачили.

Вскоре начали приходить пароходы Колымской и Чукотской экспедиций, привезли много продуктов, промтоваров, привезли школьные принадлежности, кино, пособия. Работа культбазы сильно расширилась. Бедняки начали все больше прислушиваться к нашим словам и отдавать своих детей в мою школу. Пришли чукчи из Яндагая, Аканни, Чини, Нуниямо, и многие привели с собой детей. И вот через год никто уже не хотел уходить больше из моей школьной яранги.

Было три часа ночи. За окном выла пурга. Хрипло подвывали ей тунгусские собаки. Непролазная тайга расстилалась на тысячи километров.

Печка приятно дышала раскаленными вишневыми боками. Чайник на печке кипел. Я с уважением смотрел на учителя Варрена и думал:

— Сколько мужества, энергии, любви к своему делу и народу нужно иметь, чтобы тридцать лет жизни нести культуру в эти, иногда не отмеченные даже еще на географических картах места. Какую благородную и человечную миссию несет этот скромный учитель, имя которого вряд ли кому-либо известно за пределами Колымы.

Семь часов утра. Печка погасла. Чернила на столе замерзли. По полу, где я сплю, ползут острые струйки холода, пробираясь под тулуп.

Учитель Варрен уже встал и пошел за дровами. Сквозь сон слышу дружные детские голоса, с каким-то необыкновенным акцентом поющие:

В коридоре детишки делают утреннюю зарядку. Кулачки их рук сжаты, крепкие ноги, привыкшие с детства бродить по лесу, упруго сгибаются.

Воспитательница и учительница Нина Иосифовна Пинчук с большим удовольствием занимается этим делом. Еще не так давно у себя на родине, в Ворошилове-Уссурийском, она была вожатым пионерского отряда. Это видно по той ловкости, с которой она исполняет на круге сигнал окончания зарядки и командует:

— Отставить. По комнатам. Шагом марш!

Дети строятся в ряды и шагают в комнаты общежития. Оттуда они в беспорядке выскакивают с полотенцами, мылом и зубными щетками.

Умывание является своего рода делом чести. Недаром в учебнике сказано:

«Приехал Ного домой. В юрте грязно. Никто не моется. Ного сказал: — Надо лицо и руки мыть. Надо зубы чистить. Мыло достать надо. В бане мойтесь».

Эти несколько десятков детей являются агитаторами и пропагандистами. Если сейчас в юртах колхоза можно видеть мыло и отдельные полотенца — гарантию против трахомы, — то в этом значительная доля заслуги интерната и его воспитанников.

«Имлыту девять лет. Хорошо Имлыт шкуры снимает и рыбу ловит. Нутавит сказал: — Ты, Имлыт, хочешь быть октябренком. Учись так хорошо, как хорошо рыбу ловишь».