Array Коллектив авторов - Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима

Крупные социальные группы, проживавшие в пределах Римской империи, в том числе некоторые племена и иные этнические единицы, древние источники также классифицировали как бандитов. Среди наиболее заметных были буколои с болот в дельте Нила. В Киликии, на юго-востоке Малой Азии, горные исавры никогда по-настоящему не инкорпорировались в империю, сохраняли свой язык и племенную организацию и совершали разбойничьи набеги на более урбанизированные низменности весь период римского владычества; римляне вели с ними переговоры и изредка воевали, как с внешним врагом.

В Иудее, для которой единственной имеется большое количество литературных свидетельств на протяжении нескольких столетий, бандитизм оставался эндемическим явлением на всем протяжении римского владычества. Причем бандитизм в этой провинции нередко носил идеологический оттенок: местные жители воспринимали бандитов как защитников еврейской свободы от Рима. Различие между бандитизмом и партизанской войной в этом регионе провести крайне затруднительно. Сети вырубленных в скалах пещер поблизости от некоторых поселений в Иудее могли быть штаб-квартирами бандитов или укрытиями партизан-повстанцев, возможно, участников мятежа Бар-Кохбы, и эти группы населения существенно перекрывали друг друга. Датировать их деятельность сложно, вполне вероятно, что они действовали на протяжении десятилетий, если не веков [309].

Различие между бандитом, вождем племени, мелким царьком или лидером восстания зависит исключительно от интерпретации; многие люди подпадают сразу под несколько определений в древних источниках. Таким образом, крупные географические районы в пределах Римской империи оставались независимыми от римской власти – в основном, в горной местности, с ее мобильным населением и труднодоступным рельефом. Это были своего рода «карманы», где власть Рима не признавалась.

Аналогия между древним и современным бандитизмом выглядит натянутой. Идеология могла присутствовать и отсутствовать в древнем бандитизме, который в основном был экономическим, и даже там, где сопротивление являлось этническим или идеологическим, террор (в смысле непредсказуемого насилия, призванного порождать нестабильность и страх) оказывался малоподходящей тактикой, сработавшей разве что против сикариев. Опять же, за исключением сикариев, те люди, кого именовали бандитами в древности, действовали в сельской местности, обитали зачастую в недоступных горных районах, а не в многолюдных городах, этих предпочтительных мишенях современных террористов. Однако налицо и важные параллели. Бандиты не воспринимались как обычные преступники, они были врагами государства, против которых римляне вели войны. Это была не совсем война в прямом смысле, в отличие от походов против других государств; римляне рассматривали войну с бандитами как партизанскую, или, как мы теперь говорим, «асимметричную», хотя и не использовали эти термины. Считалось, что бандиты не действуют в одиночку. Они опирались на лояльность и ресурсы местных сообществ, которые помогали им, либо находились под защитой крупных землевладельцев, которые использовали их для собственных целей: грабить и убивать, похищать и запугивать соседей, а также в качестве «карательных отрядов» в постоянной конкуренции за землю и власть. Некоторые землевладельцы содержали фактически целые частные армии бандитов, способные отразить нападение любого военного соединения, которым располагала та или иная провинция.

Бандиты со связями в местных сообществах или подчинявшиеся землевладельцу попадались благодаря разведке, доносам и предательству. Их травили, как зверей на охоте; источники описывают армейские экспедиции, отправку наемников и поощрение местных шпиков [310]. Известны профессиональные и полупрофессиональные охотники на бандитов, причем некоторых из них было трудно отличить от самих бандитов [311]. Закон обязывал от общин и индивидов разыскивать и отлавливать бандитов, и за убийство бандита никакого наказания не полагалось [312]. Римское право вдобавок преследовало тех, кого обвиняли в соучастии, защите бандитов и сбыте награбленного ими – увы, это мало кого останавливало [313]. Некоторые богатейшие и влиятельнейшие персоны практически открыто покровительствовали бандитам, в том числе и многие представители римской сенаторской аристократии. Пропагандистская риторика, противопоставляющая бандитизм и легитимную власть, маскировала ситуацию, когда пребывавшая в зачаточной форме римская государственность оперировала в тени (или являлась частью) гораздо более сложной и развитой системы личной власти, включавшей в себя бандитов и их покровителей.