Array Коллектив авторов - Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима

Римлянам, как и любой другой имперской силе в истории, недоставало ресурсов, чтобы господствовать везде и всюду. Римская экономика по некоторым показателям была передовой – плотность населения, урбанизация, монетизация и развитие горнодобывающей промышленности достигли пикового уровнях для Средиземноморья во II в. н. э., причем этот уровень остается непревзойденным по сей день. Но ученые считают, что имперское правительство собирало налогов на сумму меньше (возможно, гораздо меньше) 10 процентов от ВВП, и это налоговое бремя неравномерно распределялось в экономике, в которой большая часть населения производила или зарабатывала средства, едва-едва обеспечивавшие «прожиточный минимум». При этих доходах государство содержало армию численностью чуть менее полумиллиона человек, и армии вменялись в обязанность расширение и защита границ империи с населением 60–70 миллионов человек и площадью 4 миллиона квадратных километров [290]. Будучи вдобавок единственной крупной и доступной общественной рабочей силой, армия привлекалась к выполнению невоенных или полувоенных функций, например несла службу в лавках мытарей и караульную службу, сопровождала важных персон, собирала налоги, охраняла тюрьмы и строительные бригады и сама занималась строительством [291]. Италия, центр имперской власти и родина римлян, не «экспортировала» значительного количества иммигрантов, будь то колонисты или солдаты. Исключение составляет короткий период правления Юлия Цезаря и Августа, когда около 200 000 отставников – главным образом итальянцев, ветеранов гражданской войны, которые уже не могли нести армейские тяготы – получили земельные участки в заморских колониях, поскольку в самой Италии свободная земля была в дефиците. Эти люди сыграли существенную роль в культурной трансформации Запада, но это было всего одно поколение «катализаторов»; данные колонии не сформировали этнически обособленное население или правящий класс. Последним на Западе считались коренные римские аристократии, а на Востоке и на Сицилии – греческая или эллинизированная местная аристократия, возникшая до римской оккупации [292]. Бюрократию Рим тоже не экспортировал: наместники провинций, их администрация и чиновники ранга всадников исчислялись всего лишь десятками, пусть они обычно привозили с собой друзей, рабов и клиентов [293]. И римляне строго соблюдали эти ограничения.

Современные ученые выявили факторы, которые в глазах населения империи делали ее жизнеспособной. Система налогообложения объединяла, монетизировала и урбанизировала экономику, «цивилизационные манки» обеспечивали глубокие культурные изменения, особенно на Западе, ряд имперских идеалов и форм – римское право и юриспруденция, образ императора и культ империи – присутствовал везде и вызывал ощущение сопричастности великому целому [294]. Но всего этого римляне достигли при наличии государственности в зачаточном состоянии и исчезающе малого сенаторского правящего класса, в основном, через развитые социальные механизмы.

Для предотвращения и подавления мятежей римляне полагались на сложную сеть взаимоотношений, пронизывавших едва ли не каждую страту общества, а также на агрессивную военную оккупацию наиболее нестабильных регионов, на пропаганду «решительного и безжалостного ответа» при необходимости и на способность собирать, пусть не сразу и с большими издержками, подавляющую силу, когда военные ресурсы империи сосредоточивались в одном месте. Риторика, отличавшая римлян от их менее цивилизованных, менее добродетельных и менее дисциплинированных врагов и подданных, маскировала реальность, в которой подданные трудились вместе с римлянами и в которой подданных было сложно отличить от римлян. Ни одно из средств, использованных римлянами против восстаний и мятежей, не могло искоренить саму проблему. Римляне управляли мятежами, но не ликвидировали их причин; бесчисленные большие и малые восстания на протяжении имперского периода, равно как и бандитизм, были свойственны империи все годы ее существования. Не было такого времени, когда численность римской армии могла быть безопасно сокращена – например, если оккупация успешно завершилась, – или же когда армию целиком можно было освободить для новых крупных завоеваний. Напротив, численность римской армии росла следом за расширением территориальных пределов империи [295].