Элиф Батуман - Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают

Некоторые святые могут молитвой исцелить болезни. Один из таких святых страдал геморроем. Однажды его спросили, почему он не излечит себя сам?

– Потому что так я закаляю характер, – ответил тот.

Другой весьма праведный паломник, проживший в Мекке тридцать лет, ни разу за все это время не испражнялся, поскольку это было бы святотатством.

Одна из святых добродетелей состоит в умении распознать вора. Как-то вор подкрался с улицы к святому, который читал у окна, и стал разматывать его чалму. «Вижу, ты хочешь украсть у меня чалму, – сказал святой, не отрываясь от чтения. – Но она столь стара и изношена, что на базаре ты ничего за нее не получишь. Так что оставь ее в покое».

Вор поразился и на миг прервал свое занятие. Но святой на него не смотрел; судя по всему, он оставался поглощен книгой. И вор вновь принялся за чалму. Святой, по-прежнему глядя в книгу, схватил чалму за один конец, в то время как вор стал тянуть другой конец на себя. Они сидели так долго – святой крепко держал чалму, а вор упорно тянул. Наконец святой сказал: «Ладно, забирай». Вор схватил добычу и ушел… а святой покорно последовал за ним.

Святого покровителя Хивы звали Пахлаван-Махмуд, или Борец Махмуд. Он был столь искусным борцом, что соперников у него попросту не осталось, и он отправился в Индию искать поединков с раджами. Мунаввар дала мне прочесть его стихотворение. У меня получилось расшифровать только одно четверостишие:

Лишь святые свободны от гнета человеческих страстей, а все страсти четко расписаны по годам. От момента рождения до пяти лет, говорит Мунаввар, мы нуждаемся в ласке. С пяти лет до наступления половой зрелости нам нужны конфеты и сласти. Потом до двадцати пяти лет нам нужен секс. До сорока пяти все наши страсти сосредоточены на детях. После шестидесяти мы хотим покоя и воспоминаний. И лишь между сорока пятью и шестьюдесятью мы стремимся пожинать плоды своего интеллекта. «Когда мы говорим об интеллекте, возраст между сорока пятью и шестьюдесятью – это как сливки на молоке. – Мунаввар с легкой улыбкой перевела взгляд на свои руки на столе. – Мне скоро сорок пять, – она подняла глаза.

– И я надеюсь завершить свою книгу».

– Сегодня мы поговорим о любви, – объявил Анвар.

– Хорошо, – согласилась я.

– Любовь – это сложное состояние…

Анвар однажды был влюблен в болгарскую девушку, с которой познакомился в Гейдельберге, где изучал Канта. Они не расставались ни на минуту. Он сказал ей, что если она его любит, то должна бросить курить. Она ответила, что между любовью и курением нет никакой связи.

– Мы из двух разных миров, – завершил Анвар свой рассказ.

Он по-прежнему мечтал окончить аспирантуру где-нибудь за границей, в Германии или в Штатах. В одном из своих сочинений по узбекскому я решила описать, как подают документы на стэнфордские отделения сравнительного литературоведения и философии, делая упор на важной роли вступительного эссе и учебного плана. Мне понадобилось три вечера, поэтому я сдавала сочинение по частям.

– Интересно, – с опаской произнес Анвар, подчеркивая карандашом ошибки в глагольных временах.

Через пару дней он пришел на занятия бледнее обычного и с кругами под глазами. «У меня было забавное приключение», – сообщил он. Накануне после ужина его родители запихнули всю семью в машину и велели Анвару садиться за руль. Мол, нужно купить кое-какие лекарства для отца, что было очевидной неправдой, поскольку аптека давно закрылась. Ему говорили, куда ехать, и он вел машину, миновав в том числе закрытую аптеку. В итоге они оказались на темной улице в спальном районе, где жили знакомые родителей.

– Мы едем к Бурановым? – спросил Анвар.

– Нет, – ответили ему. – Просто припаркуйся… но не здесь под фонарем, лучше под тем деревом…

Как выяснилось, родители Анвара уже как-то спрашивали, что он думает о дочери Бурановых, и тот ответил: «Откуда мне знать? Я ее никогда не видел». Анвар и думать забыл о том разговоре, но теперь сидел в припаркованной на ее улице машине, где семейство собиралось провести несколько часов в ожидании момента, когда Анвар сможет увидеть дочь Бурановых и составить свое мнение.

– Я реально испугался. Что, если она выйдет и увидит нас, всю нашу семью, у своего дома в темной машине? Она решит, что мы бандиты. В какой-то момент мне показалось, она идет, сердце заколотилось, но это была просто кошка. Сестры, наверное, позабавились. Все два часа, что мы просидели в машине, они прикалывались надо мной.