Дэвид Дойч - Начало бесконечности. Объяснения, которые меняют мир

СОКРАТ: Все было не совсем так. Он пришел открыть мне новое направление в философии, эпистемологию , знание о знании, из которого можно также сделать выводы в этике и других областях. Многое я уже знал или частично знал по различным частным случаям. Но он дал мне взглянуть на это глазами бога – захватывающая картина. Что интересно, для этого он в основном задавал вопросы мне , приглашал меня задуматься об определенных вещах. Похоже, этот метод действенный. Может, когда-нибудь я его испробую.

ПЛАТОН: Расскажи же нам все, Сократ! Какой был самый интересный вопрос и что ты на него ответил?

СОКРАТ: Что ж, среди прочего он попросил меня вообразить себе Сократа Спартанского.

ПЛАТОН: Спартанского кого ? А, я понял! Наверно его и имел в виду оракул. Ну и хитрец этот Аполлон! То есть самый мудрый в мире Сократ Спартанский , хотя, готов поспорить, он лишь чуточку мудрее тебя! Но, как спартанец, он, наверно, и величайший из воинов. Потрясающе! И ты, Сократ, безусловно, тоже когда-то был великим воином. Но подумать только: Сократ Спартанский ! Так мы поедем к нему в Спарту, да? Давайте поедем!

ХЕРЕФОНТ: Аристокл, у нас же война !

СОКРАТ: Не хочу разочаровать тебя, Аристокл, но это было чисто интеллектуальное упражнение. Нет никакого Сократа Спартанского. По правде говоря, я вообще не знаю ни одного спартанского философа. В каком-то смысле об этом по большей части и был весь мой разговор с Гермесом.

ПЛАТОН: Но расскажи же нам еще что-нибудь.

[ Произнося эти слова, Платон взмахивает рукой в сторону своего раба, который, будучи хорошо вышколенным, тут же бросает ему навощенную дощечку из стопки, которую носит с собой. Платон ловит ее одной рукой и вытаскивает палочку для письма .]

СОКРАТ: В какой-то момент Гермес раскрыл мне принципиальное различие между афинским и спартанским образом жизни. И заключается оно в том…

ПЛАТОН: Постой! Давайте попробуем догадаться! Это так увлекательно.

Я начну, потому что об этом как раз в основном и было мое стихотворение. Так вот, со спартанцами все просто: Спарта гордится своими войнами . В ней ценятся все соответствующие качества, такие как мужество, выносливость и так далее.

[ Остальные соратники Сократа шепотом выражают согласие .]

А мы же, мы ценим все , ведь правда же! Все хорошее, то есть.

СОРАТНИК 1: Все хорошее? Круг как будто замкнулся, Платон… или ты собираешься определить «хорошее» не через то, «что мы, афиняне, ценим»? Я бы предложил более изящное противопоставление: воевать или иметь то, за что стоит воевать .

СОРАТНИК 2: Неплохо. Но это, по сути, «война против философии», не так ли?

ПЛАТОН [ как бы обиженно ]: И поэзии .

СОРАТНИК 3: А может, дело в том, что Афины, чьей покровительницей является богиня, представляют в мире творческий дух, а Спарта благоволит Аресу, богу войны, жаждущему крови и бойни, которого Афина победила и заставила преклонить голову…

ПЛАТОН: Нет-нет, на самом деле они не так уж и почитают Ареса. Скорее Артемиду. И, что довольно странно, также уважают и Афину. Вы знали об этом?

ХЕРЕФОНТ: Как афинянин, который старше вас всех и который видел много войн, позвольте мне сказать: мне кажется, Афины, несмотря на все их славные военные достижения, вполне удовлетворились бы спокойной жизнью, дружбой со всеми греками и со спартанцами, в частности. Но, к сожалению, спартанцев хлебом не корми, дай только подосаждать нам. Хотя, должен признать, в этом отношении они не особо отличаются от других. В том числе и от наших союзников!

СОКРАТ: Все это очень интересные гипотезы, и все они, я полагаю, отражают аспекты различия между двумя городами. Но все же, мне кажется, и, безусловно, я могу ошибаться…

ПЛАТОН: Сократ Спартанский не был бы скромен . Не в этом ли разница?

СОКРАТ: Нет. (И, кстати, если уж на то пошло, я считаю, что он был бы .)

Мне кажется, что все мы ошибаемся по поводу Спарты. Возможно ли такое, что спартанцы вообще не ищут войны, как таковой? По крайней мере не с того момента, как они завоевали своих соседей столетия назад и превратили их в илотов. Вероятно, с тех пор у них появился совершенно другой интерес, важнее всего остального; и вероятно, воюют они, только когда этому интересу что-то угрожает.

СОРАТНИК 2: И что же это за интерес? Угнетать илотов?

СОКРАТ: Нет, это было бы лишь средством, а не целью. Думаю, бог открыл мне, в чем их главенствующий интерес. А еще он сказал мне, какой интерес у нас, хотя, увы, мы также воюем и из-за многого другого, в чем часто раскаиваемся.