Анджела Стент - Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений

Спустя несколько месяцев экс-госсекретарь Джеймс Бейкер опубликовал статью, где поддерживал идею предложить России в перспективе стать членом НАТО. Бейкер напомнил читателям, что НАТО представляет собой «коалицию бывших противников – а один из печальных уроков ХХ века в том, что отказывать разгромленным противникам в союзах еще опаснее, чем вступать с ними в союзы» {219}. Бейкер как человек, который внес свою личную лепту в окончание холодной войны, явно говорил со знанием дела. Но администрация Буша изъявила столь же мало интереса к этой идее, как и ее предшественники из администрации Клинтона. Всех их тревожили размеры России и тот факт, что она имеет общую границу с Китаем, а также ее вероятные претензии на особую роль в НАТО. А может, свою роль сыграло отсутствие у чиновников воображения и их нежелание творчески подойти к делу, которое обещало стать серьезнейшим вызовом.

И раз уж членство в НАТО не рассматривалось в принципе, администрация Буша стала подыскивать способы, которые позволили бы более плодотворно сотрудничать США и России. В 1997 году, когда учреждался Совместный постоянный совет Россия – НАТО, США и их союзники надеялись, что это некоторым образом ослабит антипатию России к альянсу и создаст площадку для обсуждения общих проблем европейской безопасности. Но особых результатов на этом пути достичь не удалось. Российские официальные лица так и не преодолели своего интуитивного недоверия к НАТО: альянс рассматривался как организация, которую подмяли под себя США, враждебно относящиеся к геостратегическим интересам России. После 11 сентября США и их союзники активно искали возможности вдохнуть новый импульс в отношения Россия – НАТО, надеясь, что это подстегнет сотрудничество. В результате в мае 2002 года на римском саммите НАТО был учрежден Совет Россия – НАТО. Обращаясь к только что созданному Совету с приветствием, генеральный секретарь НАТО лорд Робертсон отметил, что возможностей Совместного постоянного совета «просто было недостаточно» и «потребовался новый, более качественный тип взаимоотношений». Если Совместный постоянный совет работал в формате «19 плюс 1», то есть Россия встречалась с НАТО уже после того, как альянс принимал решения по вопросам, представлявшим взаимный интерес, то Совет НАТО – Россия, как предполагалось, перейдет на формат «двадцатки». Это означало, что Россия сможет озвучивать свое мнение до того, как НАТО примет коллективное решение, и что НАТО, как предполагалось, будет принимать в расчет мнение России. Это, впрочем, не развеяло подозрения российской стороны, что Совет НАТО – Россия в вопросах первостепенной важности по-прежнему работает по формуле «19 плюс 1». В реальности Совет НАТО – Россия представлял собой обновленную версию СПС и, как предполагалось, должен был действовать на основе консенсуса, тогда как перечень областей для сотрудничества оставался тем же, что и при Совместном постоянном совете, – борьба с терроризмом, реагирование на стихийные бедствия и катастрофы, нераспространение ядерного оружия, контроль над вооружениями, ракеты средней дальности, поисково-спасательные операции на море, сотрудничество в военной области, чрезвычайные ситуации гражданского характера и новые угрозы. На Римском саммите риторика руководства НАТО – да и президента Путина – отражала воодушевление, да и разговоров о новых начинаниях тоже хватало {220}.

При всех стараниях усовершенствовать отношения по линии Россия – НАТО администрация Буша была не менее привержена и другой цели, грозившей подорвать потеплевшие американо-российские отношения, – следующей стадии расширения НАТО. Дело в том, что альянс разработал План действий по членству в НАТО, программу принятия новых членов. Были установлены ориентиры, которых следовало достичь государствам-соискателям, чтобы получить право вступить в НАТО. Стоял вопрос, следует ли допустить в альянс три государства Прибалтики – Эстонию, Латвию и Литву. В случае положительного решения создался бы прецедент вступления в альянс государств, прежде входивших в состав СССР, – для Москвы это была особенно болезненная тема. Скептики в структурах НАТО задавались вопросом, большой ли вклад внесли Польша, Чехия и Венгрия с тех пор, как в 1999 году присоединились к НАТО. Однако господствующее мнение явно склонялось к тому, что вполне разумно было бы во втором раунде расширения НАТО включить в состав организации еще больше членов. В Сенате США обе партии решительно поддержали расширение НАТО за счет членства трех прибалтийских государств. Процесс набрал скорость, и его было уже не остановить. Утверждалось, что расширение НАТО необходимо для реализации зародившейся после 1989 года идеи «Европы единой и свободной». Представители США беспрестанно твердили, что Россия в любом случае не могла бы наложить запрет на планы НАТО, и подчеркивали, что «расширение НАТО никому не угрожает» {221}.